Каринэ Геворгян, известный российский политолог и востоковед, дала большое интервью GEOFOR. Публикуем его третью часть.
📍 Это третья часть большого интервью GEOFOR с Каринэ Геворгян. Прочитать предыдущие можно по ссылкам — первая часть, вторая часть.
— Африканский континент. 10 лет назад Россия сокращала свое присутствие в Африке. Падали режимы, лояльные нам (наиболее драматичный пример — Муаммар Каддафи в Ливии), рассыпалось наследие СССР, который придавал большое значение связям с Черным континентом...
— Это была эпоха так называемого вхожденчества, а наши дипломаты не хотели там работать. Нелегко работать в Африке и Азии. Это связано с климатом, со спецификой этих стран, с национальными культурами. Дипломаты хотят ездить в Париж, Вену, Лондон, Брюссель, Вашингтон. Отчасти их можно понять. У нас слабая часть востоковедения — африканистика. У нас африканистов раз, два — и обчелся; хотя наше востоковедение было лучшим в мире, и африканистика была очень хорошей. Это по сравнению с арабистикой, китаеведением, иранистикой и тюркологией африканистика была послабее, но уровень объективно был высоченный.
То же самое с постсоветским пространством. Почему провалена вся дипломатическая работа? Сплошное втирание очков начальству относительно того, что на всем постсоветском пространстве мы взаимодействуем с элитами, и все в шоколаде.
Вот вам Украина, пожалуйста. Не худшая, между прочим, страна, а мы там не работали: наши дипломаты ходили на антироссийские мероприятия и резвились на фуршетах. Все их видели. Всем было ясно, что на это постсоветское пространство глубоко наплевать.
То же самое с Африкой. Просто не хотелось, а зачем? В какую-то Ливию ехать? Это вам не в Вену, где знаменитый оперный театр. Я это понимаю. Это жизнь. Я сама не против слетать на премьеру в Венскую оперу. Одно другого не отменяет. Мне бы было интересно поработать в Ливане. Другой вопрос, что меня туда никто не пошлет. У нас есть замечательные ребята, которые окончили университет Мориса Тореза, изучали, между прочим, армянский язык. Это совсем не этнические армяне. Они прекрасно знают культуру, литературу, язык. Им армянский дали в качестве второго языка. Эти ребята очень этим увлеклись. Спросила, где вы работаете? Работают с испанским, французским, английским. Вопрос: почему эти люди МИДом не задействованы, почему в МИДе за Армению отвечает японист, а за весь Кавказ — китаевед, которому надо ехать в Сингапур, Гонконг или Пекин. Он учил японский, почему он должен ехать в Закавказье? Но так решили, значит, это высшая воля. Да, это моя критика в адрес нашего руководства. То же самое с Африкой: боюсь, туда будут посылать людей, которым она неинтересна.
— Сегодня президент России Владимир Путин о сотрудничестве с Африкой говорит, что такого масштаба при СССР не было.
— Это его оценка, а я говорю об исполнителях, он же не может в каждой стране клонироваться и сам работать.
— А сменяющиеся режимы в Африке — как к этому относиться?
— Смотря где. Скажу неожиданную вещь. У нас есть довольно бестактная манера заявлять, к примеру: «Если бы не мы, Башар Асад не усидел бы в Дамаске». А с 2011 по 2015 годы он за счет чего сам выстоял? Его поддерживали иранцы, и там немало пролито их крови. Если бы не они, он не удержался бы. Мы только в 2015 году пришли. И то, что мы фактически отрицаем роль иранцев в этом, — большая ошибка, потому что они тоже видят, что мы все готовы приписать себе, игнорируя их заслуги — это невежливо и некрасиво в международных отношениях. Они это на заметку берут.
А кто-нибудь задавался вопросом о роли Ирана в Африке? Там существует до полумиллиона человек из корпуса «Махди» — проиранского, из разных народов. Когда в Нигере произошел переворот, на следующий день министр обороны Ирана оказался в столице Нигера. Роль Ирана в этих событиях совсем нулевая? Он там присутствует. И не надо приписывать себе и нашим ЧВК больше, чем они заслуживают. Да, они вполне уважаемые. Но Иран также активно работает и в Африке. А у нас лишь призывы пока идут.
Но при этом африканцы нам симпатизируют. С российскими флагами выходят. Это здорово. Иран понимает, что ему в одиночку не справиться. Там же и Турция работает. В Судане турецкая база, в Ливии. Турция тоже очень серьезно работает. Борьба идет не на шутку.
Фото: Sam Mednick / AP Photo
— На ваш взгляд, БРИКС сможет ослабить гегемонию доллара и способствовать тому, чтобы доллар был не столько политической удавкой, а платежным средством, хотя бы даже и главным в этом инструментарии?
— Мир финансов не в моей компетенции. Я лишь политические аспекты учитываю. Меня устраивает, что БРИКС — это пока формат, а не серьезный заиндевевший институт. И слава Богу! И в этом плане некоторые моменты в нашей внешней и внутренней политике пока устраивают. Есть книга «Стратегическая неопределенность». У нас своя стратегическая неопределенность, и та же неопределенность — у БРИКС.
Столь турбулентный переходный период, когда мир подошел к переустройству, и оно идет полным ходом. Жесткие конструкции уязвимы, видны их сочленения и узлы, по которым понятно, как бить. Здесь это сделать сложно. БРИКС — это структура и в тоже время не структура. БРИКС может превратиться в альтернативу ООН. Запад торопится, потому что для сохранения доминирования ему нужно победить весь мир, окончательно подмять под себя и колонизировать.