12-13 мая эмир Катара шейх Тамим бин Хамад Аль Тани посетил две важнейшие ближневосточные столицы – Тегеран и Анкару. Эти визиты вполне можно расценивать как свидетельство вступления Дохи в Большую ближневосточную игру, за развитием которой мы стараемся следить.
С начала «арабской весны», то есть уже более десяти лет назад, Катар начал активно проводить собственный региональный курс, стремясь конвертировать свое газовое богатство в политическое влияние. Достаточно быстро Доха превратилась в конкурента таким авторитетным и признанным центрам арабского мира, как Эр-Рияд и Абу-Даби, бросая им вызов в Дамаске и Каире, Ливии и Палестине. Но самое главное – Катар, в отличие от своих арабских соседей по Заливу, отказался от жесткого противостояния с Ираном и Турцией. С Тегераном он сохранил достаточно тесные дипломатические и деловые связи, а с Анкарой и вовсе стал развивать самое широкое сотрудничество, согласившись на открытие на своей территории турецкой военной базы, первой и пока единственной в Персидском заливе.
Это, как известно, не осталось без последствий и в 2014 году вокруг Эр-Рияда сформировался «антикатарский фронт» в составе Эмиратов, Египта и Бахрейна. Они отозвали своих послов из Дохи, а затем ввели нечто вроде санкционного режима против «мятежного брата».
Эта затея с самого начала была ущербной, в частности потому, что к ней не присоединились ни Оман, ни Кувейт. Этот факт довольно красноречиво свидетельствовал о том, что способность Саудовской Аравии и ОАЭ вести за собой хотя бы ближайших союзников крайне ограничена. А значит, претензии Катара на стратегическую самостоятельность (в рамках региона) вполне обоснованны.
Данный факт его противники были вынуждены признать в начале 2021 года. Тогда в аравийской Эль-Уле собрался саммит Совета сотрудничества стран Персидского залива (ССАГПЗ), на котором произошло «историческое примирение», и Катар был вновь принят в «семью». Причем ему не пришлось для этого идти ни на какие уступки.
Дело, вероятно, заключалось не столько в «стойкости» Дохи, сколько в коренных изменениях на региональной и мировой арене. Так, стало вполне очевидным кардинальное ослабление американских позиций, что потребовало создания принципиально новой региональной архитектуры, опирающейся не на гарантии глобальных игроков, а на систему взаимодействия трех неарабских стран – Израиля, Турции и Ирана – и довольно аморфного (пока) арабского мира с центром в Заливе.
Первые шаги по встраиванию арабов в новую складывающуюся систему предприняли Эмираты, подписав «соглашения Авраама» с Израилем и параллельно начав диалог с Ираном и Турцией. С некоторым опозданием к работе на этом направлении подключилась Саудовская Аравия.
Теперь пришла очередь Катара. Доха, по-видимому, решила не торопиться, а сперва прояснить особенности намерений и действий Абу-Даби и Эр-Рияда, посмотреть на ответную реакцию других игроков, а затем уже начинать собственную партию. И, судя по стремительности действий, катарские стратеги все подготовили тщательно и обстоятельно.
В феврале 2022 года в Доху был приглашен президент Ирана Эбрахим Раиси. Он принял участие в работе Форума стран – экспортеров газа, а главное – провел переговоры с эмиром Катара шейхом Тамимом. Таким образом было положено начало серьезного диалога двух стран, которые, собственно, никогда не прерывали контакты. Но в условиях начала текущего года встреча вновь избранного президента ИРИ с сильным и независимым лидером арабского государства, фактически вышедшего победителем из противостояния с КСА, имела совершенно особое значение.
Тогда стороны сделали основной акцент на безальтернативности «регионального диалога» как единственного способа урегулировать все проблемы и противоречия между «двумя берегами Залива». Этот подход контрастировал с теми тезисами, что звучали из Эр-Рияда там продолжали обвинять Тегеран в поддержке йеменских хуситов и стремлении подорвать стабильность и безопасность арабских соседей ИРИ.
Нельзя исключать, что начало прямого диалога на высшем уровне между Дохой и Тегераном стало одной из причин, подтолкнувших саудовцев на активизацию поисков и расширения контактов с Ираном. В конце концов, Эр-Рияд рисковал оказаться в некомфортной ситуации, когда двое из его соседей – ОАЭ и Катар – имеют возможность работать с иранцами, а он сам остается в стороне, сохраняя верность неким «принципам».
Как бы там ни было, но за время, прошедшее после визита Раиси в Доху, КСА предприняла целый ряд шагов, направленных на «нормализацию» отношений с Ираном. Хотя до «регионального диалога» дело пока не дошло.
А вот катаро-иранский диалог развивался крайне успешно. И визит шейха Тамима в Тегеран - тому яркое свидетельство. И дело не только в том, что стороны заключили множество соглашений и договорились развивать контакты в самых различных областях, хотя и это – большая новость, ведь до сих пор арабские страны, тем более страны Залива, отказывались от сколь-нибудь широкого сотрудничества с Ираном.
Дело в том, что в ходе визита была уточнена формула «регионального диалога» теперь предполагается, что он должен исключать иностранное вмешательство. Эта формулировка была озвучена иранской стороной, но не встретила возражений со стороны катарцев. Что означает, что Иран на официальном уровне закрепил – а Катар поддержал – тезис о неучастии США в будущих переговорах между арабскими странами Залива и ИРИ.
Это представляется значительной победой не только (и не столько) иранской дипломатии (от нее вряд ли кто-то ожидал иного подхода), сколько дипломатии катарской. Ведь формула «региональный диалог без внешнего вмешательства» означает прежде всего ослабление КСА теперь, чтобы стать участником такого диалога, саудовцы будут вынуждены доказывать, что за их спиной не маячат американцы. В противном случае «диалог» обойдется и без них.
Заметим, что этот хитрый прием пришелся как нельзя вовремя саудовско-американские отношения сейчас находятся в наихудшем состоянии за всю историю. Это, конечно же, не может устраивать Эр-Рияд. Ибо без «особых» отношений с Вашингтоном КСА обречена быть просто «одной из аравийских монархий», мало чем превосходя тот же Катар или ОАЭ, а в чем-то и уступая им. Поэтому затягивание нынешней ненормальной ситуации в американо-саудовских отношениях не в интересах саудовцев. Однако теперь любые активные действия по восстановлению качества связей с Белым домом (неизбежно сопряженные с теми или иными уступками со стороны КСА) будут расценены в Тегеране и Дохе как желание «протащить контрабандой» американское влияние и стать проводником «иностранного вмешательства» в «региональный диалог».
Все это означает, что политическая инициатива в Заливе, ранее прочно удерживавшаяся Эр-Риядом, во многом перехвачена Дохой.
В этом контексте весьма любопытно замечание, высказанное в Тегеране министром иностранных дел Катара Мухаммедом бин Абдеррахманом Аль Тани. Говоря о сложностях, с которыми столкнулись венские переговоры о возобновлении действия соглашения по «иранской ядерной сделке», он заявил «Нас с Америкой связывают крепкие отношения, и мы призываем обе стороны (ИРИ и США) к более позитивному участию в диалоге».
Иными словами, Доха предложила Тегерану свои услуги по налаживанию контактов с Вашингтоном, при этом, как мы видели, стремясь не допустить улучшения отношений США с Саудовской Аравией. Конечная цель здесь очевидна Катар позиционирует себя как идеального посредника, способного обеспечить в современных условиях взаимодействие всех заинтересованных сторон.
И моментальным доказательством этого стал визит шейха Тамима в Анкару – сразу после посещения им Тегерана.
Не станем останавливаться на деталях этого визита и рассмотрении катаро-турецких отношений. Отметим лишь, что отношения эти находятся в отличном состоянии и активно развиваются.
Сейчас для нас важно, что эмир Катара сумел создать образ своей страны как арабского лидера, способного поддерживать и развивать связи с неарабскими региональными державами – шиитскими и суннитскими. Это – лидерство нового типа, свободное от заскорузлых традиций (в которых запуталась КСА) и не нуждающееся в одобрении со стороны Израиля (как в случае с ОАЭ). Это последнее обстоятельство чрезвычайно важно, поскольку арабы привыкли оценивать себя через сравнение с Израилем, и «нормализация», на которую пошли Эмираты (а за ними и ряд других государств арабского мира), является лишь подтверждением этого.
Катар же воспользовался ситуацией, при которой Израилем заняты другие, и фактически заложил перспективную основу для формирования в регионе новой конфигурации – мусульманского треугольника арабы (в лице Дохи) – Тегеран (шииты) – Анкара (сунниты). Если к этому добавить очень сильную заявку на лидерство в деле организации «регионального диалога без внешнего вмешательства» в Персидском заливе, то можно констатировать, что в большой ближневосточной игре Катар занял весьма и весьма сильные начальные позиции.
Остается один вопрос кто стоит за этими успехами?
Фото: vsolinger-tageblatt.de