В последние недели заметна весьма значительная политическая активность в треугольнике Тель-Авив – Анкара – Абу-Даби. Израиль, Турция и Эмираты явно затеяли свою «большую игру», которая может оказать весьма неоднозначное влияние на весь ближневосточный регион.
Только что состоялся первый за почти десятилетие визит президента Турции Реджепа Тайипа Эрдогана в Арабские Эмираты. Он увенчался подписанием множества соглашений, касающихся двустороннего сотрудничества в экономике, торговле, промышленности, финансах и т.п. До этого Абу-Даби посещали премьер-министр и президент Израиля Нафтали Беннет и Исхак Герцог. А в марте ожидается приезд Герцога в Турцию. Напомним, что в конце прошлого года в Анкаре побывал наследный принц, президент ОАЭ Мухаммед бин Заид Аль Нахайян.
Такая интенсивность контактов на высшем уровне явно свидетельствует о стремлении трех сторон создать достаточно прочную систему взаимоотношений, которую можно было бы даже окрестить «ближневосточным треугольником» или «трио». Безусловно, каждый из них преследует свои интересы. Так, Эмираты очень хотели бы получить доступ к новейшим системам оружия и военным технологиям, которыми обладают Тель-Авив и Анкара. В этом контексте не лишне упомянуть о недавних атаках йеменских хуситов на ОАЭ: один из ударов совпал по времени с визитом израильского президента. Хотя его турецкий коллега избежал подобной опасности, тем не менее «экзистенциальная угроза», нависшая над процветающими Эмиратами, стала совершенно явной. И не исключено, что через какое-то время на вооружении у них появятся аналог израильского «Железного купола» и турецкие «Байрактары».
Однако основной интерес для Абу-Даби представляет возможность быстро и эффективно нарастить свой политический вес в качестве «голоса арабов» в диалоге с супердержавами региона – Турцией, Израилем, Ираном. При этом главную ставку ОАЭ здесь делают, по-видимому, на свой финансовый потенциал, который с готовность предоставляется на развитие совместных проектов. А в качестве первоочередных партнеров выступают Анкара и Тель-Авив, отношения с которыми необходимо укрепить до того момента, когда для Тегерана завершится долгая сага венских переговоров и Иран определится, наконец, является ли он ядерной державой или нет.
Думается, что данный временной фактор сильно влияет и на поведение израильтян и турок. Им так же желательно к моменту завершения переговоров по «ядерной сделке с ИРИ» (каким бы ни был их результат) иметь нечто похожее на региональный союз (если не военный, то хотя бы политический), объединяющий суннитов и Израиль.
Что касается интересов Тель-Авива, то они заключаются в максимальном проникновении в Персидский залив, получении доступа к его нефтегазовым и финансовым ресурсам, создании здесь эффективных информационных и разведывательных структур, систем связей и формирования «дальних рубежей безопасности». Эмираты с этой точки зрения – идеальная точка входа.
Схожие задачи решает и Турция, которой тоже требуются арабская нефть, газ, инвестиции, равно как и возможность «проекции силы» в Заливе.
Эта идеальная, на первый взгляд, картина имеет, однако, большой изъян. Дело в том, что в описанном раскладе Израиль и Турция выступают в качестве конкурентов. На подобной основе выстроить эффективное трехстороннее партнерство невозможно, ибо нет правил, в соответствии с которыми ОАЭ предоставляли бы доступ к своим ресурсам каждому из двух партнеров. В конце концов, Эмираты – не Штаты; это Вашингтон мог диктовать условия, на которых оказывал военную и финансовую поддержку Израилю и Египту в рамках Кэмп-Дэвидских соглашений. Абу-Даби пока таким авторитетом не обладает…
Поэтому участникам «трио» нужен общий масштабный проект, в ходе реализации которого были бы выработаны гласные и негласные правила и нормы взаимодействия. Думается, что таким проектом может стать строительство нефтегазовых магистралей из Залива и Восточного Средиземноморья в Турцию.
Начнем с Средиземноморья. До последнего времени речь шла о строительстве подводного Восточно-Средиземноморского газопровода East Med, по которому газ с израильских месторождений «Тамар» и «Афродита» шел бы в Грецию и Италию. Но в январе этого года Вашингтон дал понять, что президент США Джо Байден, в отличие от своего предшественника Дональда Трампа, не намерен поддерживать этот проект.
East Medдействительно выглядел несколько фантастично, поскольку должен был проходить по акватории нескольких государств, морские границы между которыми до сих пор не определены. У всех на памяти жаркие споры по этому поводу между Турцией, с одной стороны, и Грецией, и Республикой Кипр, с другой. Кроме того, у участников проекта попросту не было достаточно денег для реализации этого проекта.
Что же может служить альтернативой? Один вариант – морской трубопровод из Израиля в Турцию. Основным его инвестором выступили бы ОАЭ, что решило бы проблему финансов. Но что касается вопросов морских границ, то тут все гораздо интереснее. Ведь путь от Израиля к Турции лежит через воды Ливана и Сирии. При этом с Бейрутом Тель-Авив ведет давний спор, который далеко не разрешен, несмотря на попытки американского посредничества. Строго говоря, в Ливане и говорить-то не с кем, ибо ответственного правительства там как не было, так и нет.
С Сирией ситуация еще сложнее. Формально САР не признает еврейское государство и находится с ним в состоянии войны. Понятно, что о разграничении акваторий речи быть не может. Кроме того, не стоит забывать, что израильтяне оккупируют часть сирийской территории – Голанские высоты, и Дамаск не намерен отказываться от этих земель.
Но и с Турцией у Сирии есть нерешенные территориальные проблемы, и касаются они приморской территории – нынешней турецкой провинции Хатай, бывшего Александреттского санджака, который был отторгнут турками от Сирии в 1939 году. Соответственно, признанных морских границ нет и здесь.
Вместе с тем есть и другой вариант – сухопутный газопровод. Казалось бы, какая разница – морской или сухопутный, от этого не изменится характер отношений между Дамаском и его северным и южным соседями. Однако вопросы границ на суше решать все-таки проще. И при сильной заинтересованности их решение можно отложить на будущее. Наконец, есть уже функционирующий Арабский газопровод, который подает «голубое топливо» с египетских и израильских шельфовых месторождений к израильскому Эйлату и иорданской Акабе, а от них – через территорию Иордании в Сирию и Ливан. Он проходит вдоль границ Израиля, и при необходимости вдоль него можно протянуть вторую нитку, продлив ее до Турции. Одним словом, технически проблема решаема. Была бы политическая воля. И возможность договориться с Дамаском.
Эту дипломатическую миссию, наверное, хотели бы взять на себя Эмираты. Но успех ее во многом зависит от готовности Москвы отнестись с пониманием к нуждам своих ближневосточных партнеров. Ибо, как ни крути, но на сегодня ключи от многих больших кабинетов в Дамаске лежат в Кремле (нынешние военные учения под руководством главы российского Минобороны – тому доказательство).
Это же утверждение выглядит справедливым и при рассмотрении перспектив транспортировки газа из Персидского залива.
Идея о перекачке газа Залива к турецким терминалам витает в воздухе давно; попытки ее реализации даже стали одной из причин начала многолетней войны в Сирии. Но тогда конфликт возник из-за конкуренции двух проектов – иранского (на Сирию через Ирак) и катарского (на Турцию через Саудовскую Аравию, Иорданию, Сирию). Сейчас же тему оседлали Эмираты, которые уже начали, что называется, «стелить солому» в Дамаске: осенью там побывал министр иностранных дел ОАЭ Абдулла бин Заид с заветным словом «инвестиции» на устах.
Справедливости ради отметим, что сирийский маршрут на Турцию был не единственным из планировавшихся. Еще до него, сразу после подписания «соглашений Авраама» с Израилем более года назад, Абу-Даби предлагал проложить нефтяную трубу к Эйлату на Красном море. Но эта идея была отвергнута израильскими «зелеными».
Как бы там ни было, но сухопутный маршрут трубопровода из Залива в Турцию через территорию Сирии был и остается оптимальным. Правда, по-прежнему нет четкого ответа, чей газ по нему пойдет: иранский или катарский. Или вообще – эмиратский (ОАЭ недавно заявили об открытии крупного газового месторождения на своем шельфе). И причем тогда тут Израиль?
Но при желании на них можно найти ответы. Отношения Катара с Ираном сейчас не в пример лучше, чем десять с лишним лет назад, и вполне можно предположить, что две страны в состоянии договориться о совместном экспорте. Что же касается Израиля, то для него, как думается, международная торговля газом не является принципиальным вопросом; он вполне может удовлетвориться долевым участием в партнерстве с теми же Эмиратами или иными производителями газа.
Настоящая проблема тут – как и в случае со Средиземноморским трубопроводом – в позиции Сирии: согласится ли она на прокладку магистрали по своей территории. И если согласится, то на каких условиях? Чтобы понять это, не избежать общения с Москвой…
Причем Москва выступает здесь не только в качестве «патрона» Дамаска. Ее потенциальная роль гораздо более существенна и заключается в предоставлении гарантий безопасности – прежде всего от возвращения на авансцену террористических сил.
Вспомним, что ИГИЛ (террористическая организация, запрещена в России) возникла там и тогда, где и когда появилась необходимость сорвать реализацию проектов (иранского и катарского), рассчитанных на снабжение Европы трубным (дешевым) газом. Именно на фоне развязанной игиловскими головорезами войны получил развитие рынок сжиженного газа и началась активная разработка планов «энергоперехода». И сегодняшний энергетический кризис в ЕС во многом является результатом тех событий.
Этот опыт наводит на мысль о том, что возрождение трубопроводных проектов, способных обеспечить Европу дешевым газом, может вернуть к жизни и проекты типа ИГИЛ. И недавнюю ликвидацию главаря этой террористической организации, о чем с триумфом заявили США, едва ли стоит расценивать как ее конец. Добиться ее разгрома и ликвидации связанных с нею угроз можно только при условии полного контроля над территорией, как минимум, Сирии, не говоря об Ираке.
Кто будет осуществлять такой контроль? Явно не американцы, которые занимаются «борьбой с ИГИЛ» на востоке Сирии уже много лет. Вряд ли будет особым сюрпризом, если администрация Байдена вслед за ликвидацией главаря террористов объявит о прекращении военной операции в САР. Особенно, если там начнется новая эскалация. Скорее всего, США подождут, пока снова не станет «горячо», а затем эвакуируются примерно так же, как из Афганистана.
Такое развитие событий может оказаться крайне опасным. В сердце Ближнего Востока может возникнуть вакуум силы, который некому будет восполнить, кроме России. При этом она рискует оказаться в одиночестве: глобальные игроки не упустят возможности «отыграться» за украинский кризис, а региональные – будут изо всех сил торговаться, стремясь как можно дороже продать свою помощь, при этом также не забывая все те «обиды» что приходилось им терпеть от Москвы за годы сирийской войны. Это касается и Турции, и Израиля, и Ирана, и арабов.
Фото: syria.tv