Китай восстанавливает суверенитет. Языковой

Действительно, после выхода в свет 10 ноября информационного сборника Госсовета КНР под названием «Стратегия Коммунистической партии Китая по управлению Сицзаном в новую эпоху: практика и исторические достижения», Тибетский автономный район Китая стал именоваться в официальной китайской прессе и документах на английском языке Сицзаном (Xizang). А не Тибетом. По-китайски это одни и те же иероглифы. И произносится Сицзан, а не Тибет. Если не сильно вдаваться в лингвистику, то Тибет — название этого района на английский манер, имеющее корни в латинском языке.

И вот, подводя итоги развития региона за 10 лет пребывания на посту председателя КНР Си Цзиньпина, китайские власти решили передавать его название в англоязычных источниках на китайский манер. При этом они ничего не навязывали иностранцам, лишь намекнули. Что, поскольку уж Сицзан успешно развивается в составе КНР, то и называть его лучше так, как он звучит и пишется по-китайски, на северном диалекте путунхуа, то есть на официальном китайском, на котором изъясняются все граждане КНР.

Если не сильно вдаваться в историю, то по большому счету регион на протяжении веков находился в составе китайского государства и не имел собственной государственности, хотя такие поползновения, наверное, были. Тем не менее, название Тибет имеет некую связь с вездесущими англичанами, которые были не прочь прибрать к рукам эту «крышу мира» вдобавок к Гонконгу (Сянгану). Но не случилось, хотя, как мы знаем, их щупальца долго терзали соседние регионы, включая Афганистан. На Западе до сих пор пытаются представить дело так, что Сицзан постоянно стремился к самостоятельности, а китайцы этому противились. Можно, конечно, поговорить о мечте «демократических сил» Тибета о независимости, но это будет сродни разговору о независимой Чеченской Республике или в другом варианте — о независимости Латвии, Эстонии и Литвы. Независимости от СССР, но зависимости от Евросоюза.

Если учесть это обстоятельство, станет более понятным желание китайских властей перейти на правильную сторону лингвистики. Еще раз подчеркнем: изменение коснулось лишь англоязычных бумаг, а китайские как употребляли Сицзан (другого и нет), так с этими иероглифами и остались. В какой-то мере можно назвать это избавлением от колониальной лингвистической зависимости. Кстати, за последние 10 лет экономика Сицзана выросла почти в 3 раза, в среднем по 8,6% в год. В 2022 году реальный располагаемый доход жителей на душу населения Сицзана достиг 26 675 юаней, увеличившись в 3,11 раза по сравнению с 2012 годом. Все 74 депрессивных уезда и района вышли из бедности, полностью избавившись от проблемы абсолютной нищеты, которую в Сицзане испытывали на протяжении тысячелетий. То есть этот труднейший с точки зрения рельефа, доступности и ведения хозяйства регион развивался не хуже остальных в Китае. Возрождается местная культура, традиции, сюда приезжают свыше 30 млн туристов ежегодно. Обучение тибетскому языку и его употребление гарантируются законом, а тибетская письменность широко используется в таких областях, как здравоохранение, почтовая служба, связь, транспорт, финансы, наука и техника.

Тибетские монахи. Фото: Pedro Saraiva

Вероятно, более понятна эта ситуация будет, если вернуться к вопросу о «переименовании» Гонконга в Сянган. Как известно, на юге Китая люди изъясняются на южном диалекте, при том, что иероглифика едина. Именно она и стала одним из фундаментов единой страны. Гонконг — так звучит название этого бывшего города-государства на южном диалекте. Два иероглифа, обозначающие это географическое название, на русский переводятся как «ароматная бухта». Но на общекитайском языке путунхуа они звучат как Сянган.

Когда англичане в результате Опиумных войн фактически аннексировали Сянган с прилегающими островками, оформив это дело как аренду на 99 лет, за «ароматной бухтой» закрепилось местное название Гонконг, более понятное и комфортное англичанам. Подспудно подчеркивалось: это не китайское, в смысле не под юрисдикцией китайского государства. Не будем вдаваться в историю колонизаторства Великобритании в этом районе Китая и в этом регионе в целом. Скажем лишь, что это еще и история гнусного подсаживания на наркотик целой нации силой оружия. Кстати, здесь отметились не только английские наркобароны, но и представители других так называемых демократических стран, в том числе наркомафия из США. Их последователи нынче входят в истеблишмент этих самых «цивилизованных» государств. Всем им было (и есть до настоящего времени) больше по душе название Гонконг.

Но в 1997 году Лондон был вынужден отказаться от своего протектората. Гонконг вернулся в «лоно родины», имея широкую автономию. Но довольно долго Гонконг и Сянган сосуществовали в китаеориентированном лингвистическом пространстве. В том числе оба термина использовались в китайских источниках на английском и русском языке. Понятно и то, что на Западе Сянган именовали исключительно Гонконгом. Он для них до сих пор Гонконгом и остается, потому что, по мнению Вашингтона и Лондона, Пекин давит «демократические тенденции» «ароматной бухты», а они защищают его «свободу». «Проблема Гонконга», «права человека в Гонконге» — излюбленная тема для оказания давления на Пекин.

Когда к 25-летию возвращения Сянгана в состав КНР автор этой заметки попросил одного высокопоставленного китайского дипломата написать статью об этом событии, то убедился, что китайцы не придают большого значения тому, как именовать Сянган. В статье он назывался Гонконгом, то есть так, как это было принято в ориентированной на Запад России. Я обратил на это внимание своего китайского автора. Поначалу он не понял в чем суть проблемы. Но очень быстро проникся идеей, поняв, что речь идет от том, как Китай представляет себя вовне, как он относится к одному из болезненных моментов своей истории. Трудно сказать, какую роль сыграл тот эпизод, но после празднования 25-летней годовщины прекращения английского господства над Гонконгом в китайских источниках на иностранных языках, в том числе и русскоязычных, «ароматная бухта» именуется по большей части Сянганом. Это одно и то же, но все-таки более по-китайски. Без налета колониализма и его наследия.

Можно предположить, что в случае с Тайванем таких вопросов не возникнет. Тайвань — он и в Африке — Тайвань. После возвращения острова рано или поздно обратно под полную юрисдикцию Пекина, то есть «в лоно родины», он, скорее всего, так и останется Тайванем, одной из провинций КНР. Каковой и являлся до прихода сюда иностранцев и бегства на остров Чан Кайши с компанией. В конце концов, на иероглифы, обозначающие название острова, изменения никак не повлияли. А вот приставка «Китайская Республика», которую активно используют некоторые американские деятели, а также правящая элита самого Тайваня, точно будет удалена.