Госсовет КНР опубликовал Белую книгу «Законодательство и меры Китая по борьбе с терроризмом», подводящую итог десятилетней работы
1 марта 2014 года на многолюдную площадь главного железнодорожного вокзала в Куньмине (центр южной провинции КНР Юньнань, что в трех часах полета от Синьцзяна) высадилась группа уйгурских смертников в черном и начала резать всех вокруг ножами длиной сантиметров 70. Почти мгновенно были убиты 29 человек.
Это был один из самых серьезных всплесков уйгурского исламского терроризма, вышедшего за пределы Синьцзян-Уйгурского автономного района, в то время находившегося под влиянием исламского джихадизма.
Чуть раньше Китай потрясли другие теракты, такие как устроенная экстремистами в 2012 году резня на одном из рынков города Урумчи (административный центр Синьцзяна), вылазка экстремистов на центральной пекинской площади Тяньаньмэнь в октябре 2013 года.
Уже достаточно далекий 2014-й, наверное, был пиком такой угрозы, исходившей из Синьцзяна с его мусульманским нацменьшинством — уйгурами, которые тогда в значительной мере находились под влиянием джихадистского подполья. В какой-то мере регион можно было сравнить с Чечней периода ее конфликта с федеральным Центром. Напомним, что тогда происходило в России: взрывы жилых домов на Каширском шоссе в Москве, захват заложников на Дубровке, Беслан...
Но 2014 год стал рубежом и началом системной борьбы китайских властей с терроризмом, как с явлением. Сначала была проведена масштабная операция по чистке Синьцзяна от террористов, которую на Западе пытаются представить, как борьбу с национальным меньшинством и подавление инакомыслия, что не соответствует действительности. Просто методы борьбы применялись с китайской спецификой.
Как и в случае с Чечней, в Синьцзяне использовались не только силовые и экономические методы (масштабные мероприятия по развитию региона), но чисто китайские приемы, такие как перевоспитание исламистов, запятнавших себя связями с террористами. Это как раз и является поводом для западников изображать эту провинцию как сплошной концлагерь для уйгуров — с тотально принудительным трудом и прочими ужасами. В этой информационной войне используются в том числе и джихадисты, сбежавшие на Запад и переквалифицировавшиеся в правозащитников. Очень похоже на активности чеченских террористов, которые из Турции и из Европы доставляли немало хлопот российской власти, совершая на нее информационные атаки.
Все эти измышления про концентрационный лагерь в масштабах целого региона легко опровергнуть. Достаточно туда съездить и всё увидеть своими глазами, что уже сделали сотни, в том числе и западных, экспертов и дипломатов. И еще. Мусульманские страны не позволили бы обижать братьев по вере и непременно отреагировали бы на китайскую якобы дискриминационную политику. Так что здесь возникает вопрос: если в США называют Синьцзян «одним сплошным концлагерем», то, значит, концлагерная атмосфера способствует процветанию целого региона и служит хорошим инструментом для излечения от терроризма? Это новое слово в экономике и политологии. Ну, или с терроризмом внутри общества надо бороться именно так, как это сделал Китай — и как не смогли сделать многие другие.
Что касается подрыва экономической основы терроризма, то тут тоже много общего с Чечней. И это не столько перекрытие каналов финансирования бандподполья, но главным образом масштабные инвестиции в опережающее развитие региона.
С 2014 года ВВП Синьцзяна удвоился. В 2022 году валовой продукт региона составил 1 трлн 774 млрд 100 млн юаней. На душу населения это составляет 68552 юаня. Свыше 70% финансовых расходов правительства региона идёт на обеспечение и улучшение народного благосостояния. В результате создано почти пять миллионов рабочих мест. Около 3,06 миллиона человек вырвано из нищеты, благодаря чему бедность в Синьцзяне официально побеждена. Здесь 24 гражданских аэропорта — больше, чем в других провинциях. Удвоилось число предприятий, частных и государственных, — до 2,21 миллиона. В итоге сейчас 99,13 процента опрошенных китайцев считают себя в безопасности и не боятся терроризма, а 10 лет назад это было 87,58 процента.
За 2023 год этот регион посетили 265 млн китайских и иностранных туристов, что стало историческим максимумом. Общий доход Синьцзяна от туризма составил 296 млрд 700 млн юаней, продемонстрировав рост в 227% в сравнении с прошлым годом. Стали бы туристы ехать туда, где опасно и некомфортно?
Опубликованная Госсоветом Белая книга по борьбе с терроризмом «Законодательство и меры Китая по борьбе с терроризмом», можно сказать, подводит итог этой работы, поскольку терроризм в Китае как явление побежден. Авторы подчеркнули, что Китай на практике доказал эффективность собственного пути борьбы с террористической угрозой.
«Власти обуздали распространение терроризма, обеспечив социальную стабильность и защитив жизнь, здоровье и имущество граждан. Китай на корню пресек большинство террористических практик, гарантировав национальную безопасность и общественный порядок», — указано в документе.
В Белой книге подробно описаны базовые принципы и китайская специфика этой работы.
Во-первых, повышенное внимание верховенству закона в антитеррористической работе. Китай разрабатывал профильное законодательство на протяжении двух десятилетий, начиная с первой профильной поправки к Уголовному кодексу в марте 1997-го и вплоть до принятия первого в истории страны Закона о борьбе с терроризмом в декабре 2015-го. Подчеркнута, в частности, святость презумпции невиновности и недискриминационный подход по отношению к выходцам из разных регионов, представителям разных народностей и различных вероисповеданий при расследовании профильных дел.
Во-вторых, отмечена активная работа по искоренению экстремистской идеологии. Упор делается на «реабилитацию жертв экстремистской пропаганды, не совершивших серьезных преступлений». Именно с этой целью в 2019 году в Синьцзяне массово открывались центры дерадикализации и профподготовки.
В-третьих, особо подчеркнута недопустимость смешивать религию и религиозный экстремизм. «Религиозный экстремизм не есть религия... Борясь с экстремизмом, КНР защищает свободу совести и отправления религиозных обрядов», — говорится в документе.
Наконец, в-четвертых, подробно описывается очень эффективная китайская практика по искоренению экстремизма за счет повышения уровня благосостояния населения. Идея проста: живущий в достатке человек куда меньше подвержен экстремистским идеям. В том же Синьцзяне с 2012 по 2022 год средний размер доходов населения удвоился. Эта практика в Белой книге сформулирована так: «Безопасность и стабильность обеспечивают развитие, а развитие цементирует безопасность и стабильность». В Пекине уверены: этот принцип применим не только к Синьцзяну, но и к миру в целом.
В связи с этим в Белой книге есть обращение и к оппонентам Китая:
«Отдельные страны пренебрегают правом других выбирать собственные методы борьбы с терроризмом, навязывают свои правила, считают себя вправе судить других, зачастую вмешиваясь во внутренние дела и нарушая суверенитет под этим предлогом».
Авторы документа подчеркивают, что вышеописанный подход «крайне затрудняет глобальные усилия по борьбе с терроризмом, подрывает сотрудничество и эффективность работы в этой сфере».
Составители Белой книги напомнили, что «в разных странах терроризм проявляет себя по-разному из-за различий в политическом устройстве, культуре, общественных устоях». Поэтому вполне естественно, что разные государства выбирают различные методы борьбы с этим злом, и под одну гребенку стричь всех ни в коем случае нельзя.
Заметим еще, что китайская борьба с терроризмом не затрагивала другие страны. Китай не уничтожал Ирак, Ливию, Афганистан, не проводил антитеррористические рейды на чужих территориях, как это делали США и их союзники, используя ширму терроризма для решения своих глобальных задач.