Каким видится будущее этой страны?
В середине апреля премьер-министр Ирака Мухаммед Шийяа ас-Судани посетил США, где провел весьма насыщенные переговоры с президентом Джо Байденом и членами его администрации. А затем, уже в Багдаде, он принял главу Турецкого государства Реджепа Тайипа Эрдогана, с которым был подписан ряд важных документов. Думается, что два эти события позволяют прояснить «главную загадку арабского мира» — будущее Ирака.
Центральное место занимает проект «Дорога развития», предложенный Анкарой. Это — новый мультимодальный транспортный коридор, идущий от иракского берега Залива (порт Фао) к Турции, ее средиземноморским и черноморским портам. Он может стать альтернативой Суэцкому каналу и отчасти — проекту «Север-Юг» (продвигаемому Россией и Ираном), может дополнять либо китайский ОПОП («Один пояс, один путь»), либо поддерживаемый США конкурирующий проект от Индии через Залив в Европу.
Документы по «Дороге развития» были подписаны в ходе визита Эрдогана в Багдад, причем свои подписи поставили не только представители Турции и Ирака, но и Катара и ОАЭ. Таким образом проект получил реальную поддержку со стороны арабов.
Не приходится сомневаться и в американской поддержке. И не только потому что «Дорога развития» сопрягается с «индийским» маршрутом. Но и потому что для Америки открываются возможности для переформатирования ее присутствия в регионе.
Конечно же, это новые контракты для американских компаний, которые будут оплачены нефтяными монархиями. Кроме того это еще один шаг в русле «ближневосточной сделки века», затеянной Трампом: ближневосточный мир через общий бизнес. Логика очевидна: вкладывая многие миллиарды в этот проект, его участники будут кровно заинтересованы в том, чтобы находить компромиссы между собой и не допускать конфликтов, способных проект разрушить. А по мере его реализации, видя возможность вместе заработать, к нему будут присоединяться все новые участники из числа стран региона.
И тут нужно обратить внимание на следующую важную проблему. Речь идет о необходимости изменения роли США и, соответственно, перевода американо-иракских отношений в новое качество. Об этом ас-Судани говорил с Байденом в Вашингтоне: на смену нынешнему сотрудничеству в сфере безопасности должно придти стратегическое партнерство в экономике, финансах, образовании и т.п., не забывая и об обороне и военно-технической области.
Этот вопрос (в несколько иной форме) поднимался Багдадом в начале года: прекращение миссии международной коалиции по борьбе с ИГИЛ (террористическая организация, запрещена в России) и вывод американских войск с иракской территории. На деле вряд ли стоит ожидать полного ухода американских военных и закрытия местных баз США. Ведь это потянет за собой вывод их и из Сирии (где им невозможно удержаться без снабжения через Ирак). Если такое произойдет, резко возрастет риск военного столкновения Ирана и Израиля (между которыми не останется подушки безопасности в виде американских баз). Такого развития ситуации не хочет никто. Однако в то же время очевидно, что в новых условиях формат американского военного присутствия в Ираке нужно менять.
Дело в том, что «Дороге развития» необходимо будет обеспечить безопасность. Но сложно представить, что эту функцию американцы согласятся взвалить на свои плечи. Гораздо более вероятно, что основную ответственность возьмут на себя турки — инициаторы проекта, который дает им возможность спроецировать свою силу (и экономическую, и военную) в район Залива, где Турция уже обосновалась: она располагает военной базой в Катаре.
Таким образом, логично представить себе, что для обеспечения безопасности в Ираке может быть сформирована новая коалиция с опорой на Турцию, которая будет поддержана США. Дополнением может стать новое партнерство между арабскими странами Залива и Европой: только что состоялся первый форум региональной безопасности с участием ССАГПЗ и ЕС.
На этом фоне остается открытым вопрос принципиальной важности: как на все это смотрит Иран? Ведь, во-первых, самоочевидным считается постулат об антагонизме Тегерана и Вашингтона. А во-вторых, уже стало общим местом утверждение, что Багдад находится под сильнейшим иранским влиянием, и правительство ас-Судани является чуть ли не самым проиранским за последние годы. Сочетание двух этих факторов кажется достаточным, чтобы полностью обнулить любые перспективы «Дороги развития».
В том, что ас-Судани (да и его предшественники тоже) весьма внимательны в своих взаимоотношениях с Тегераном, сомнений нет. У них просто нет другого выбора. Однако не совсем корректно утверждать, что Багдад является марионеткой в руках иранцев. Он, скорее, играет роль посредника, которому иранцы доверяют. Не стоит забывать, что именно в Багдаде начинались ирано-саудовские контакты, завершившиеся восстановлением отношений между Тегераном и Эр-Риядом
Думается, и сегодня Багдад выполняет подобные функции в отношениях между Ираном и США, Ираном и Турцией. То самое стратегическое партнерство, о котором вели беседы ас-Судани и Байден, наверное планируется не как некий антииранский сговор: Ирак уж точно не заинтересован в том, чтобы превратиться в арену противостояния Вашингтона и Тегерана. Напротив, ему куда выгоднее стать местом взаимодействия этих «непримиримых антагонистов». Некоторый опыт уже имеется: так, американцы позволили иракцам начать выплату долгов за поставки иранского газа. И движение в этом направлении будет продолжено.
Таким образом место и роль Ирака в складывающейся региональной структуре становится яснее. Он видится в качестве площадки согласования интересов ведущих региональных игроков вокруг мегапроекта «Дорога развития». При этом основные контуры такой конструкции выглядят вполне логичными и солидными. Однако многое пока остается за ее рамками. Так, неясны интересы и позиции важных внешних сторон: например, Китая, России, а также Саудовской Аравии, Израиля.
Но, пожалуй, самое главное — это устойчивость самого Ирака. Ведь до сих пор никто не отменял «мозаичный» характер иракского общества: разделения на шиитов/суннитов, арабов/курдов, тех и других между собой... Выдержит ли такое лоскутное по своей сути государство те нагрузки, которые сулят ему геополитические игры и геоэкономические проекты региональных и глобальных держав?