Как Гонконг пришёл «в родную бухту»

Как мы помним, возвращению предшествовали длительные и трудные переговоры, а подъем флага Китая над Сянганом 1 июля 1997 года сопровождался не артиллерийской канонадой, а лишь праздничным салютом.

Как считают китайцы, залогом того стала положенная в основу возвращения формула «одна страна – две системы», придуманная великим архитектором китайских реформ Дэн Сяопином. Она гарантировала Сянгану статус-кво с передачей центральному правительству КНР лишь функций обороны и внешней политики.

Мне довелось побывать на китайской территории, граничащей с Сянганом в 1987 году, через 10 лет после начала китайской «политики реформ и открытости». Китайская специальная экономическая зона Шэньчжэнь – ныне брильянт в ожерелье супергородов юга Китая – тогда только начинала складываться и различия с Сянганом были видны даже невооруженным взглядом. Но уже тогда китайцы не собирались «резать курицу, несущую золотые яйца», а вовсю пользовались возможностями Сянгана, который был (и остается) мировым финансовым центром, свободным портом с его таможенными преференциями. Смысл в том, чтобы не отнять, а «догнать и перегнать». И это в полной мере удалось сделать, что является еще одной победой Китая, которую он по праву отмечает.

При этом сам Сянган, уже будучи в составе КНР, продолжил динамично развиваться, а его статус и возможности способствовали успешному преобразованию Китая. Став далеко не последним инвестором китайских реформ и прежде всего строительства близлежащих районов КНР, Сянган и добился немалых успехов в экономическом и социальном развитии, упрочилось его положение, как мирового финансового центра. ВВП Сянгана за два десятилетия в составе КНР удвоился, доход на душу населения увеличился в 2,2 раза, а само население подросло примерно на 1 миллион человек. Капитализация фондового рынка Сянгана выросла почти в 10 раз, бюджетные резервы удвоились, валютные резервы увеличились в 5 раз. 25 лет подряд он считается самой свободной экономикой в мире, обеспечивая социальную стабильность и экономическое процветание. Это признает даже американский фонд «Наследие». Как тут не признать верность формулы «одна страна – две системы», которая и обеспечила успешное соединение преимуществ Сянгана и возможностей бурно развивавшейся КНР?

Из средства ограбления и контроля над Китаем, каким он был в колониальные времена, Сянган превратился в своеобразный хаб, ворота торговли КНР с остальным миром. Бывшая колония, через которую королевский английский двор подсадил на опиумную иглу целую нацию и грабил Китай, стала технологическим и финансовым источником для большой родины. Китайские компании с успехом выходили и выходят на мировой рынок через Сянган, а сянганские на выгодных условиях инвестируют в китайские гиганты. Сянган с его комфортной налоговой системой стал дорогой для инвестиций в Китай.  Почти 4 тыс. иностранных компаний, включая 900 американских, избрали мегаполис местом своей постоянной дислокации, несмотря на то что при всех допущениях они все-таки находятся в коммунистическом Китае.

1 июля в торжествах примет участие председатель КНР Си Цзиньпин. Это первая поездка лидера КНР за пределы материкового Китая, которая должна подчеркнуть важность момента. Си Цзиньпин будет присутствовать на церемонии приведения к власти новой гонконгской администрации, которая избрана в соответствии с новой формулой «Сянганом управляют сянганцы». И это, конечно же, будет знаменовать завершение бурного протестного периода и перехода Сянгана к новому этапу развития.

Очередная схватка за Сянган с Западом закончилась победой Китая. Символично, что пик протестов пришелся на начало июля 2019 года, то есть на 22-ю годовщину возвращения Сянгана под юрисдикцию КНР. Затем был жаркий июль 2020 года, когда администрация автономного района, чтобы ввести жизнь в районе в мирное русло, попыталась принять новый закон о безопасности, передающий часть функций по обеспечению безопасности, как у нас бы сказали, на федеральный уровень. Дело дошло до того, что бунтари открыто требовали возвращения Сянгана Великобритании. С чем полуторамиллиардный Китай и его руководство согласиться никак не могли. Кстати, против протестов было и деловое сообщество Сянгана, которое в период нестабильности теряло прибыли и свое положение. Бизнес понял, что неконтролируемая свобода собраний и митингов привела к хаосу и постепенной потере Сянганом преимуществ мирового финансового центра и свободной таможенной зоны.

В Пекине нашли выход из положения, не нарушая автономию района. Сейчас в Сянгане воцаряется спокойствие, что также является победой Китая в противостоянии с Западом, который открыто инспирировал протесты, морально и материально поддерживал «несогласных». Немалая часть из них сейчас получила убежище в бывшей метрополии – Великобритании. Попытка вернуть Сянгану функцию контроля за всем Китаем не удалась. Здесь можно было бы подискутировать о том, был ли Сянган государством, и какой уровень демократии там существовал. Но очевидно, что колония, губернатор которой напрямую назначался в Лондоне, не может быть государством или сколь-нибудь автономным образованием. Что касается демократии, то дискриминация коренных китайцев, которая существовала в колониальные времена, эту тему закрывает.

У нас найдутся те, кто оценит произошедшее как зажим демократии или победу всего темного над всем светлым. Светлая сторона – это, конечно же, Запад. Но это далеко не так. Один из лозунгов сянганских бунтарей – «Гонконг – не Китай». И это в определенной мере соответствует действительности. В том смысле, что за более чем 150-летнюю колонизацию Сянгана и других захваченных британцами окрестных территорий, здесь сформировался слой компрадорской буржуазии и служащих, работавших в интересах Великобритании, впоследствии – Запада. Они помогали грабить Китай и, конечно же, пропитались британским духом. Именно их наследники протестовали против суверенитета КНР над исконно китайской территорией.

Важно напомнить, что Сянган стал английским в результате поражения в войне, которую развязал Лондон после отказа китайских властей от свободной продажи опиума. Непосредственно боевые действия были развязаны англичанами после того, как местная администрация уничтожила большую партию наркотиков, завезенную британцами. Дело в том, что Китай был самодостаточным государством, производившим товары, пользовавшиеся спросом во всем мире, в том числе чай, шелк, фарфор и многое другое. Англичане вынуждены были расплачиваться золотом. Опиум и стал тем главным товаром, который был предложен для экономии и балансировки торговли благородным двором английской королевы Виктории, ставшей по тем временам крупнейшим в мире наркодилером.

Великобритания превратила Гонконг в механизм по ограблению Китая, создав там кланы компрадорской буржуазии и служащих, разложив общество в своих корыстных целях. Знаменитые гонконгские триады, мафиозные кланы, жившие за счет наркоторговли, проституции и рэкета, – прямые наследники политики английского престола. Таковы корни так называемой британской демократии, экспортированной в Китай, и в этом тоже глубинная подоплека лозунга оппозиционеров «Гонконг – не Китай».

Аналогии с дисбалансом в современной торговле КНР с США очевидны. Только вместо наркотиков Запад использует доллары и фунты, подкрепленные военными базами по всему миру. Ныне западный мир уже мало что может предложить современному Китаю, который производит до половины всей промышленной продукции мира. Но как уже было сказано, попытки ввести для стабильности торгового баланса новый товар – демократию, превратив Сянган в источник цветной революции и средство контроля за КНР по англосаксонскому образцу, не удались. Позорная колониальная история Гонконга («ароматной бухты» в переводе на русский) уходит в прошлое безвозвратно. Почти 200-летняя битва за Сянган с Западом завершится в 2047 году, когда специальный административный район утратит свою автономию.

Успешно сработавшая в Сянгане формула возвращения колонии изначально проецировалась и на Тайвань. А Сянган является примером для этой отколовшейся китайской территории, которая фактически находится под протекторатом США. В ходе торжеств 1 июля по этому поводу наверняка будет сказано немало. Но и без слов тайваньцам должно быть ясно, что нахождение компромисса за столом переговоров и мирное возвращение «в родную бухту» является альтернативой специальной военной операции. Тайвань скреплен с материковым Китаем тысячами деловых, родственных нитей, которые пришлось бы резко разорвать. Ради чего? Ради эфемерной свободы? Ради независимости по версии США?