Куда смотрел де Голль?

Анамнез отношений Франции и Алжира неутешителен. Больной вряд ли выживет, никакие пиявки не помогут. Формальной точкой отсчета ухудшения отношений принято считать разногласия между Францией и Алжиром по статусу Западной Сахары — крошечного государства в Западной Африке. На протекторат претендуют и Алжир, и Марокко, и Франция решила принять сторону марокканцев. Но на самом деле отношения начали проседать еще где-то при Николя Саркози.

Что сейчас не так? Алжир отказался принимать сначала очень одиозного инфлюенсера, алжирца, который живет во Франции, но мало того, что люто ее ненавидит, но и откровенно призывает всех встать на его сторону. Ясно, что его после такого отсылают на историческую родину, но алжирцы отправляют его обратно. Потом следует список из еще 60 таких же бойцов, которые живут во Франции и собирают под свои экстремистские знамена неприкаянную арабскую молодежь. Опять отказ.

Сейчас во французских тюрьмах сидит где-то 3 500 алжирцев — это пятая часть всех заключенных-иностранцев. Их рано или поздно придется выпускать, а Франция как-то не готова оставлять их на своей территории. Но это просто бандиты. Есть список из 25 000 человек, которые подлежат депортации из Франции, а 90 процентов из них французские спецслужбы считают либо подверженными идеям радикального ислама, либо просто угрозой правопорядку.

Нет, выслать нельзя. Французы терпели давно, их давили грузовиками во время праздничных салютов, расстреливали в театрах, взрывали на улицах, да что только не делали! Но триггером стал теракт в Мюлузе, когда человек с криком «Аллах акбар» просто порезал семерых прохожих, одного насмерть. А исполнителя уже 14 раз выселяли из Франции. Ну что-то надо уже решать.

Для понимания ситуации. После окончания войны Алжира за независимость в 1962 году с Францией были подписаны Эвианские соглашения. Франция хотела извиниться за свое колониальное прошлое, с одной стороны, а с другой, очень хотела привлечь дешевую рабочую силу из Алжира для рывка своей экономики. Работать на стройках, на вредных производствах, да и просто улицы мести, если честно.

Эти соглашения были составлены довольно хитро: в основном они давали права франко-алжирцам, так называемым «черноногим» — «пье-нуар». Это французы, переехавшие в Алжир или родившиеся там.

Не могу не отвлечься. По одной версии, так алжирцы называли французских солдат в черных сапогах. По другой — французских переселенцев-виноделов, которые ногами месили темный виноград. А вот кабилы — это племена севера Алжира (кстати, Зинедин Зидан из них) — всегда промышляли выпасом верблюдов и ничего, кроме своих краев, не знали. Зато среди женщин ходила поговорка: «Он красивый, как француз». Но никто французов в глаза не видел никогда. И во время войны за освобождение Алжира среди кабилов (ну, кабилок, понятно) пронесся слух — к нам идут французские солдаты. Все население вывалило из своих жилищ встречать красавцев. Но это был ставший впоследствие знаменитым батальон сенегальских стрелков, набранных в Дакаре и его пригородах.

К 1968 году становится понятно, что Эвианские соглашения работают не в ту сторону, в которую хотел генерал де Голль. «Пье-нуар» воспользовались им в меньшей степени, нежели коренные, арабские алжирцы. И тогда в 1968 году решено было составить ныне действующее франко-алжирское соглашение, которое пересматривало Эвианские соглашения.

Алжирцы имеют право на ускоренную процедуру по воссоединению семей, причем там, в отличие от выходцев из других стран, нет условий полной ассимиляции во французское общество, не надо даже знать французский. Алжирские студенты могли, в отличие от других иностранцев, работать. Для алжирцев создан особый вид на жительство, который ведет прямо к получению полноценного французского гражданства, а 10-летний французский ВНЖ изымается у них только по решению суда. Статус коммерсанта не проверяется — даже не лезут в счета вашего предприятия, то есть алжирец регистрирует ИП и тут же получает вид на жительство. Получается, достаточно алжирцу получить туристическую визу, приехать во Францию, зарегистрировать что угодно — и дальше играть на клавишах соглашения от 1968 года.

Вот по поводу законодательного акта о воссоединении семей. Надо заметить, что в арабских странах понятие «семья» трактуется гораздо шире, чем на западе. Троюродный дядя — семья. Племянник его третьей жены — тоже. Этим, естественно, пользуются и перевозят в Европу кучу родственников. Вспомните кадры «сирийских беженцев». Это же в основном молодые мужчины. Их цель — как угодно закрепиться в Европе, а потом — воссоединение семей, кто бы не догадался.

Женился на француженке — проживи с ней год и получи 10-летний ВНЖ. Папа-мама французы, а ты алжирец — беги за документом. Договор предусматривает даже арабскую адаптивную систему кафала. Кто угодно усыновляет ребенка, и он считается членом семьи. Со всеми своими троюродными дядями. Для французской бюрократической мясорубки эта история вообще очень трудно прокручивается. А по договору с алжирцами — только так. Да что там, даже трех жен оформляли как сестер.

Во Франции главным законом является Конституция, как практически везде, потом следуют международные соглашения, и потом уже — внутренние законы. То есть договор от 1968 года стоит выше внутренних законов страны. Получается, что все алжирцы — а их 40 процентов от всех мигрантов — вообще могут не подчиняться французским законам, а только соглашению от 1968 года.

Данные на самом деле прикидочные, поскольку во Франции запрещено проводить опросы и замеры общественного мнения на основании национальности, расы и проч. Но социологи свою работу делают правильно.

Алжирцы во Франции размножаются очень даже быстро и садятся на пособия согласно договору-68. Их детки-подростки держат топы в криминальной статистике, ненавидят все французское, потому что чувствуют себя недофранцузами, хотя никто не мешает им пойти, получить образование и стать вполне достойными гражданами Франции. Я, кстати, таких очень приличных, интеллигентных, образованных молодых людей-алжирцев, друзей моих детей, знаю премного.

Но это все равно верхушка. Какие у Франции есть сейчас рычаги, чтобы, во-первых, затормозить этот разгул преступлений и терактов, в которых участвуют алжирцы, и во-вторых, прекратить эти дипломатические плевки с отказами принять своих же одиозных граждан на территории вашей же страны?

Для начала министр внутренних дел Франции заявил о том, что дополнительное соглашение к договору о предоставлении алжирским дипломатам безвизового режима прекращается. Это касается 801 обладателя дипломатических паспортов. У Алжира правда столько дипломатов? Это номенклатура, бизнес и люди, просто купившие себе синие паспорта. Теперь все они должны будут предоставить столько бумаг для получения французской визы, что страшно станет даже проверяющим их французам.

Усилится паспортный контроль во всех портах Средиземного моря (уже смешно, там люди прыгают в море перед берегом, а дальше вплавь — годами отработанная практика).

Отказаться от предоставления французской социальной и медицинской помощи алжирцам, чьи родственники живут и работают во Франции. Это уже серьезнее.

А если наслать налоговую инспекцию на алжирских владельцев недвижимости на парижской авеню Фош, в фешенебельном пригороде Нёйи, и прочих прекрасных местах Франции? Похолодеет спина.

И главное — пересмотреть или вообще денонсировать соглашение от 1968 года. За это выступает министр внутренних дел Франции. Эту идею Брюно Ретайо вынашивает уже давно, практически полгода. Но по Конституции сделать это в одностороннем порядке может только президент Республики.

А Эмманюэль Макрон и пошел бы на это. Хотя бы потому, что Ретайо со своими идеями был переведен из недолго существовавшего правительства Барнье прямо в кабинет Байру без потери кресла. Он — социалист, а правительства — и то и другое — формировались право-центристские, социалистов туда практически не брали. Значит Ретайо оставили на одном из ключевых постов государства не просто так. Его предложения явно поддерживает Елисейский дворец, но предпочитает, чтобы МВД сделало для начала всю работу. Идея денонсирования договора с Алжиром стала смыслом должности министра.

Каждую неделю эта тема взрывает французский парламент и провоцирует общественные дебаты. В конце концов Ретайо заявил, что если договор не будет пересмотрен, он, переживший два правительства, просто уйдет в отставку. Конечно, он получил полную поддержку со стороны правых партий.