Cтраница новостей Ближний Восток

Ближний Восток

Зачем Турция ужесточает контроль за социальными сетями?

19 декабря Турция ввела запрет на рекламу в Twitter, Periscope и Pinterest. Причиной подобному решению называется несоблюдение компаниями нового закона, согласно которому платформы социальных сетей, которые посещают более 1 миллиона пользователей в день, стали обязаны назначать свои законные представительства в стране. Более того, особо подчеркивается, что возглавлять данное отделение должен исключительно гражданин Турции. Отметим также, что ранее за несоблюдение данных правил Facebook, YouTube и Twitter уже были оштрафованы почти на 5,4 миллиона долларов США. 18 декабря Facebook и Instagram объявили, что создадут юридическое представительство, после того, как аналогичные заявления последовали от YouTube, TikTok и Daily Motion. Помимо этого, 12 января Антимонопольный комитет Турции и Управление по защите персональных данных начали расследование в отношении Facebook и WhatsApp в связи с их новой политикой о персональных данных. Эксперты аналитического центра IHS Global Insight констатируют, что недавние штрафы и расследования свидетельствуют о решимости турецкого правительства строго соблюдать законодательство, введенное в августе 2020 года, и регулировать рынок социальных сетей. При этом дальнейшие санкции включают ограничение доступа на турецкий рынок наполовину в апреле и на 90% в мае 2021 для компаний, которые не решатся создать свое представительство республике. На этом фоне турецкое правительство, скорее всего, будет использовать новое законодательство, в том числе и для ограничения критики правительства. Социальные сети, которые соблюдают закон, введенный турецким представительством, скорее всего, столкнутся с регулярными судебными запросами об удалении контента, считающегося спорным по соображениям национальной безопасности, включая любую критику президента Эрдогана, ключевых правительственных чиновников, или контента, не соответствующего социальным консервативным ценностям страны. А широкое толкование национальной безопасности, а также значительная политизированность судей означает, что приказы об удалении той или иной информации будут выходить в обозримой перспективе с завидной регулярностью. Более того, если компании не удалят или не заблокируют контент в течение 24 часов после судебного решения, они будут нести ответственность за ущерб и дальнейшие штрафы. Так, согласно отчету Twitter, охватывающему первую половину 2020 года, опубликованному в январе 2021, турецкие власти сделали наибольшее количество запросов на удаление постов и твиттов. Недавно объявленная в Турции инициатива осуществления контроля за социальными сетями и мессенджерами в результате, скорее всего, будет предоставлять более выгодные условия местным платформам обмена сообщениями и социальным сетям за счет глобальных компаний, что, в свою очередь, увеличит вероятность вмешательства регулирующих органов и штрафов для корпораций, которые раньше и не думали, что будут вынуждены конкурировать с местными игроками, существенно меньшими по размеру. При этом, думается, что наращивание контроля за социальными сетями спровоцировано не только личной обидой и претензиями Эрдогана, но иными, возможно куда более серьезными причинами. Аналитики Института Ближнего Востока подчеркивают, что правящая Партия справедливости и развития (ПСР) на сегодняшний день все больше обеспокоена потерей молодых избирателей, а также тех, кто ими только планирует стать в скором времени. При этом, согласно исследованию, проведенному Турецким статистическим институтом, безработица среди молодежи республики показывает максимум за последние 20 лет – 26%. Более того, 79,3% людей в возрасте от 15 до 25 лет считают, что главным условием удачной карьеры является наличие у них покровителей из числа влиятельных фигур из политического класса, а не образование и трудолюбие. Серьезной проблемой также является тот факт, что 60% из них говорят, что хотели бы покинуть страну, если бы им дали такую возможность. Помимо этого, в 79-страничном докладе, который был представлен турецкому лидеру на тему влияния социальных сетей и интернет технологий в конце 2020 года указывалось, что международные гиганты социальных сетей, которые доминируют в молодежной культуре, представляют собой вызов для страны и должны регулироваться. В исследовании подчеркивается, что корпорации Силиконовой долины принимают прямое участие в подрыве государственной власти внутри Турции. «Наш ответ должен быть кибер-суверенитет, кибер-Родина и цифровая Турция», — говорится в докладе. В результате можно констатировать, что новые законодательные инициативы, принятые и уже применяемые в Турции необходимо рассматривать именно в контексте намерения властей не только обеспечить информационную безопасность страны, но и зачистить социальные сети и мессенджеры от противников ПСР и Эрдогана лично.

Турция-США: о последствиях новых американских санкций

14 декабря все еще действующий президент США Дональд Трамп ввел новый пакет санкций в отношении Турции из-за покупки Анкарой российских систем ПВО С-400. Ограничения подразумевают запрет на все американские экспортные лицензии и разрешения турецкому Агентству оборонных закупок, Президентству в оборонной промышленности (SSB). Кроме того предусматривается замораживание активов и визовые ограничения в отношении высокопоставленных должностных лиц SSB, включая президента организации – Исмаила Демира. Анализируя данное событие, эксперты IHS Global Insight подчеркивают, что администрация Трампа, скорее всего, была мотивирована необходимостью ввести санкции до того, как избранный президент Байден вступит в должность в январе 2021 года. Помимо этого, ограничительные меры не затрагивают экономические аспекты двустороннего сотрудничества и, по всей видимости, касаются исключительно военных аспектов для того, чтобы максимально сократить урон отношениям двух стран. Позволим себе не согласиться с американскими аналитиками. Санкции, введенные согласно Закону "О противодействии противникам Америки посредством санкций" (CAATSA), окажут влияние не только на конкретных лиц, связанных с оборонкой, но и ударят по турецкому военному экспорту. Тем самым будет нанесен ущерб всей отрасли, что, безусловно, негативно скажется на экономике Республики, которая в настоящее время и так находится в весьма плачевном состоянии (Подробнее о проблемах экономики Турции читайте в нашем материале). Начиная с 2019 года, оборот турецкой оборонной промышленности показал значительный рост, достигнув показателя в 11 миллиардов долларов США, из которых более 3 миллиардов долларов пришлось на экспорт. Анкара поступательно работала над сокращением своей зависимости от импорта вооружений и технологий. Тем не менее, около трети всех проектов SSB связаны с американскими технологиями, которые непосредственно подпадают под введенные санкции. В IHS Global Insight заявляют, что введенные ограничения вряд ли повлияют на оборонное производство Турции в течении ближайшего года, поскольку Анкара все же накопила достаточно материалов и комплектующих для обеспечения базовых потребностей отрасли. Рискнем еще раз не согласиться с американцами. Анкара уже не первый раз попадает под американские, а также европейские санкции в оборонной сфере. Причин тому много, это и амбиции турецкого руководства в Восточном Средиземноморье, и операции турок в Сирии, и военное присутствие в Ливии, и миграционные вопросы, и т.д. При этом страдают в первую очередь те военные сферы, в которых Анкара испытывает наибольшую потребность, поскольку полностью зависит от импорта. Это – современная оптика, авионика, видеокамеры и иное оборудование, которое необходимо Анкаре для установки на летательных аппаратах, включая беспилотники Bayraktar TB-2, которые на сегодняшний день являются основным вспомогательным средством турецких военных на поле боя. Подробнее об уже введенных ограничениях США против Турции читайте в нашем материале «Американское давление на Анкару усиливается». Новые санкции США, скорее всего, повлияют на продолжающуюся модернизацию истребителей F-16 и производство турецких ударных и транспортных вертолетов T-129 ATAK и T-70, а также корветов класса MILGEM, истребителей TF-X и учебных самолетов Hurkus. Вводимые американцами ограничения, вероятнее всего, будут препятствовать поставкам турецких вооружений в третьи страны, включая Украину и Пакистан. Кроме того, Конгресс США заморозил все крупные продажи американского оружия Турции почти на два года, в очередной раз не позволив Анкаре купить новейший F-35, и значительно осложнил возможность турок не то что наращивать, а сохранить в прежних объемах экспорт оружия. Например, Турция и Пакистан подписали в 2018 году сделку на сумму 1,5 миллиарда долларов США на вертолеты турецкого производства T-129 ATAK. Планировалась также поставка 24 вертолетов на Филиппины, но реализация договоренностей оказалась отложена после того, как власти США отказались выдать экспортную лицензию на поставку двигателей CTS800. В декабре 2020 года стало известно о достигнутом соглашении Турции и Украины о производстве для Киева корветов и ударных беспилотников. Само собой, данные контракты также находятся под угрозой срыва из-за нового пакета американских санкций. Комментируя будущее американо-турецких отношений отметим, что с приходом новой администрации в январе 2021 года в Белом доме, вероятнее всего, сохранят введенные санкции, но постараются оставить себе пространство для маневра, апеллируя к тому факту, что команда Байдена напрямую никак не связана с политикой Трампа в отношении Анкары. Добавим также, что, согласно законам США, в том числе и «О национальной обороне» (NDAA), глава государства имеет право приостановить действие санкций сроком на 180 дней в случае, если Турецкая Республика сумеет подтвердить, что предпринимает шаги по сокращению своих военных связей с Россией. При этом в IHS Global Insight подчеркивают, что деактивации С-400 Соединенным Штатам будет недостаточно, так как NDAA требует полного удаления этой системы из Турции. В Анкаре на такой шаг не пойдут, что позволяет прогнозировать не только сохранение введенных ограничений, но и в обозримой перспективе принятие еще более широких санкций в случае, если новые американские власти не сумеют найти компромисса с турками по данному вопросу. Аналитики Института Ближнего Востока также отмечают, что на сегодняшний день санкции в отношении Турции пользуются значительной поддержкой как в Конгрессе, так и в Сенате США. Помимо этого, российские эксперты отмечают, что ограничения введены только в адрес кредитных линий по закупке вооружений у американцев, но не затрагивают остальных членов НАТО. В данном контексте подчеркивается, что в обозримой перспективе, в случае принятия новых санкций, может быть применен механизм, ограничивающий возможность поставок через третьих лиц, что еще больше ударит по экономической системе Турции. Вероятнее всего, для предотвращения новых ограничений, в Анкаре попробуют предпринять попытку укрепить свои позиции в НАТО как союзника, способного уравновесить российское влияние в Ливии, Сирии, на Ближнем Востоке и на Кавказе, а также помочь администрации Байдена оказать дополнительное давление Иран. Впрочем, отметим, что, Турция, конечно, проводит активную внешнюю политику, но и в Москве, и в Вашингтоне, и в североатлантическом альянсе понимают – Анкара имеет определенное влияние в указанных регионах, но ее возможности куда более скромные, чем российские, в том числе и по экономическим причинам. Соответственно, в среднесрочной или долгосрочной перспективе администрация Байдена, скорее всего, расширит санкции в отношении оборонного и энергетического секторов Турции, если Анкара продолжит свою активность в Восточном Средиземноморье. Но вместе с тем американцы по-прежнему будут избегать введения чрезмерно жестких экономических и политических ограничений, которые заставят турок искать новых союзников и наращивать сотрудничество с Россией или Китаем. Показатели изменения рисковой среды Возрастающие риски: * Европейский Союз, вероятнее всего, введет новые санкции в отношении Турции во время своего саммита в марте 2021 года в связи с турецкой активностью в Восточном Средиземноморье, что свидетельствует о перспективах дальнейшего ухудшения отношений Турции с Европой. * Активация Турцией С-400 с большой долей вероятности приведет к дальнейшим санкциям в рамках CAATSA со стороны США, которые при подобном сценарии будут нацелены, вероятнее всего, уже и на финансовый сектор Республики. * Американские СМИ в последнее время все активнее пишут о намерении Байдена начать наносить «удары» не только по оборонной сфере, но и по финансовому сектору Турции, подчеркивая, что двусторонние отношения стран все больше ухудшаются, пробивая очередное дно. * В случае, если Байдену удастся найти точки соприкосновения для диалога с Ираном по вопросу разрушенного Трампом Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД), значение Турции в противодействии Ирану резко снизится, тем самым лишая Эрдогана одного из немногих козырей в диалоге с Вашингтоном. Сокращающиеся риски: * Турция по-прежнему готова играть одну из ключевых ролей в американо-иранском противостоянии, что может сыграть ключевую роль в ослаблении давления Вашингтона на Анкару. * Halkbank, который ранее признал попытки обхода американских санкций в адрес Ирана и обещал улучшить внутренний контроль в обмен на штраф, а не более серьезные ограничения США, тем самым снизил риски широких санкций, направленных против финансового сектора Турции. * США все еще предоставляют Турции альтернативы С-400, такие как THAAD или PATRIOT, в обмен на то, что Турция навсегда законсервирует российские ПВО С-400, что отставляет Анкаре открытым окно возможностей для попытки налаживания контактом с Вашингтоном по данному вопросу.

Одобрит ли Байден оружейную сделку США и ОАЭ?

Как мы уже сообщали ранее, Объединенные Арабские Эмираты (ОАЭ) станут первым арабским государством, которое получит новейший американский истребитель F-35. При этом можно констатировать, что с большой долей вероятности новая администрация избранного президента США Джо Байдена не нарушит договоренность между Вашингтоном и Абу-Даби, хотя ряд аналитиков отмечает, что в Белом доме могут ограничить использование Эмиратами нового американского оружия в региональных операциях. Поставка стала возможной после формального одобрения сделки Израилем, о чем мы уже писали ранее, а также куда более важного голосования в Сенате США 9 декабря, где попытки заблокировать сделку провалились. В результате ранее зарезервированный Вашингтоном F-35, предназначенный главным образом для стран-членов НАТО, а также близких союзников, в том числе Японии, будет поставлен и в ОАЭ. По приблизительным оценка сумма сделки составит около 23 миллиардов долларов США. Отметим также, что уже назначенный Байденом на пост министра внутренней безопасности Энтони Блинкен (с 2015 по 2017 год занимал пост заместителя госсекретаря) заявил: новая администрация "внимательно посмотрит" на сделку с оружием ОАЭ, учитывая опасения американских законодателей по поводу того, что Эмираты могут использовать такое оружие в Йемене и Ливии. При этом Блинкен отметил, что США необходимо развивать свой потенциал по осуществлению более строгого контроля над использованием и развертыванием передовых систем вооружений. Впрочем, в будущей администрации Байдена еще не дали понять, что у нее есть какие-либо планы по отмене оружейной сделки между ОАЭ и США. На этом фоне Конгресс подверг критике военные операции Объединенных Эмиратов в Йемене и Ливии, а также его блокаду Катара, отметив, что подобные действия приводят к подрыву региональной стабильности и безопасности, риску возникновения новых экстремистских организаций и расширению уже существующих. Эксперты американского аналитического центра Stratfor отмечают, что по их информации, Объединенные Арабские Эмираты уже поставили в Ливию оружие, произведенное в США, для Ливийской национальной армии Халифы Хафтара, тем самым нарушая эмбарго ООН. Напомним также, что в мае 2019 в период обострения напряженности между США и Ираном, Белый дом, воспользовавшись "необходимостью" экстренной продажей оружия, в обход Конгресса предоставил вооружения Объединенным Арабским Эмиратам, Саудовской Аравии и Иордании на сумму в 8 миллиардов долларов. При этом на сегодняшний день ОАЭ находятся в процессе пересмотра своих региональных стратегий, а также двусторонних отношений с Вашингтоном. Так, совсем недавно Абу-Даби сократили свои силы в Йемене и смягчили свою позицию в вопросе трехлетней блокады Катара. Эти шаги рассматриваются американскими наблюдателями как сигнал для администрации Байдена относительно того, что Эмираты могут скорректировать свои региональные приоритеты для того, чтобы они соответствовали будущему курсу Вашингтона. В том же контексте американские эксперты рассматривают и решение Эмиратов нормализовать свои отношения с Израилем, реализованное подписанием 20 октября пакета двусторонних соглашений. При этом подчеркивается, что этот шаг, направленный, в частности, и для улучшения имиджа арабской страны среди американских политиков, был с энтузиазмом поддержан вашингтонским истэблишментом. Согласно прогнозам американских аналитиков, для сохранения и развития своих связей с Вашингтоном в оборонной сфере Абу-Даби в обозримой перспективе сократит сотрудничество с американскими конкурентами на мировом рынке оружия и военной техники и в первую очередь с Россией и Китаем. Что связывается с крайне негативной реакцией США на покупку Турцией российских систем ПВО С-400 в 2019 году. Отметим, что Соединенные Штаты использовали возможность поставок своих самолетов F-35 в качестве рычага давления на попытки российских оружейников закрепиться в Турции, и поэтому в ОАЭ опасаются, что подобный сценарий может постичь и Абу-Даби. Впрочем, от себя отметим, что, несомненно, Абу-Даби главными образом нацелен на приобретение американского оружия. Тем не менее, если в Вашингтоне будут ограничивать ОАЭ в возможности приобретения современных вооружений, используя это как рычаг влияния, то не стоит удивляться тому, что оборонные потребности этой арабской страны будут компенсироваться оружием другого производства, в том числе и российским, которое, как известно, по своим характеристикам превосходит многие американские аналоги. Добавим также, что Объединенные Арабские Эмираты уже закупили российское и китайское оружие, в том числе и стрелковое, а также противотанковые ракеты, беспилотники и самоходные реактивные системы залпового огня, чтобы диверсифицировать своих поставщиков. Абу-Даби также в настоящее время работает с Пекином и Москвой над созданием собственной оборонной промышленности. Хотя добавим, что пока речь идет о простых системах оружия и, видимо, поэтому намерение ОАЭ начать создание собственного ОПК пока не вызвало заметных возражений США.

Кувейт: раскол парламента приведет к финансовому краху?

Начав работу 15 декабря новый парламент Кувейта, согласно ожиданиям, сосредоточит внимание правительства на политически чувствительных вопросах по борьбе с коррупцией, а не на фискальных реформах, которые новый эмир Наваф аль-Ахмад ас-Сабах хочет сделать приоритетными. В свою очередь оппозиционеры и независимые участники политической жизни страны при этом получили контроль почти над половиной Национального Собрания Кувейта по результатам выборов, состоявшихся 5 декабря. В политической системе Кувейта эти законодатели, как правило, поддерживаются курса сохранения во многом популистских расходов на пособия, субсидии и социальные трансферты. Таким образом, оппозиционный парламент со свежим государственным мандатом будет сосредоточен на сохранении такого рода трат, несмотря на желание эмира, советников и министров правительства провести некоторые структурные реформы, которые улучшили бы долгосрочную финансовую безопасность Кувейта. Парламентские выборы в Кувейте 5 декабря на 60 процентов сменили кадровый состав органа по сравнению с предыдущим периодом. Отметим, что Национальное Собрание Кувейта имеет всего 50 мест, а увеличение представительства оппозиции в данном контексте на восемь человек является существенным. Кувейт также входит в число самых богатых стран на душу населения в мире. Впрочем, по сравнению с другими богатыми нефтью государствами арабского залива оно обычно тратит больше всего средств на субсидии, государственные зарплаты и связанные с ними льготы. Падение доходов от продажи нефти привело к тому, что кувейтское правительство не может выплачивать заработную плату и другие обязательства без увеличения доходов или погашения долга. Эмир шейх Наваф аль-Ахмад ас-Сабах, пришедший к власти в сентябре после смерти своего сводного брата и давнего правителя шейха Сабаха аль-Ахмада ас-Сабаха, намерен решить эту проблему с помощью предложенного закона, который позволил бы правительству взять больше долгов. Однако политические распри между членами парламента, а также законодателями, эмиром и остальной частью кувейтского правительства задержали принятие инициативы о долгах. Это отражает в том числе и непопулярность правительства, увеличивающего свои внешние обязательства за счет увеличения долговых обязательств. За первые пять месяцев текущего финансового года государственные доходы сократились на 55%, что было вызвано низкими ценами на нефть, падение которых еще больше усугубилось последствиями пандемии COVID-19. Кувейтское правительство оказалось вынужденным рассмотреть вопрос о списании долгов и сокращении расходов, чтобы сбалансировать свой бюджет, зависящий от углеводородов. При этом отметим, что 70% бюджета Кувейта выделяется на пособия, субсидии, а также пособия и заработную плату в государственном секторе. Таким образом, растущий дефицит бюджета отражает потенциальную неспособность правительства оплачивать эти обязательства без притока доходов или увеличения долгов. В настоящее время значительное число предприятий находится на грани банкротства. Согласно ноябрьскому отчету правительства Кувейта, общий долг бизнеса составляет более 2,5 миллиардов долларов, а число частных неплатежеспособных организаций – 1600. Предлагаемый закон о долгах позволит Кувейту использовать внешний долг для покрытия части ожидаемого дефицита бюджета в размере около 49 миллиардов долларов в 2020/2021 годах. В долгосрочной же перспективе кувейтское правительство также сосредоточится на еще более сложной задаче сокращения расходов и осуществления некоторых структурных реформ с целью предотвращения будущих финансовых кризисов. В то время, когда когда кувейтские власти пытаются урезать государственные расходы и провести структурные реформы, оппозиция делает акцент как на недовольстве общественности финансовым положением страны, так и на существовании народного сопротивления реформам, что подливает дополнительно масло в огонь и мешает принятию решений, направленных на стабилизацию обстановки. В обозримой перспективе Кувейт будет бороться за своевременное проведение фискальных реформ, учитывая, что оппозиция главным образом сосредоточена на борьбе с коррупцией, которую она считает более приоритетным вопросом, чем увеличение долговой нагрузки. Более бурные дебаты чем сейчас, наряду с антикоррупционными расследованиями и слушаниями, еще больше задержат принятие закона о долгах, а также реализацию других экономических реформ. Учитывая важность данного закона для нынешнего правительства, существует большая вероятность того, что парламент будет вновь распущен. Это приведет к новым выборам, которые поспособствуют еще большему затягиванию реформ, если эмир не решит провести их декретом сразу же после роспуска парламента. В свою очередь наследный принц традиционно выступает в качестве ключевого посредника между законодательным органом и остальной частью правительства Кувейта. Таким образом, его активность в парламентских дискуссиях будет иметь важное значение для оценки состояния внутригосударственных отношений. Можно констатировать, что новый парламент попытается продвинуть антикоррупционные расследования и меры по борьбе с взяточничеством, чтобы найти способы сократить численность правительства и сохранить государственные расходы, которые идут кувейтским гражданам. Подобный сценарий создаст политическую напряженность и внутренние споры, которые рискуют подорвать некоторую легитимность правительства. Если же кувейтский парламент продолжит блокировать принятие закон об увеличении долговой нагрузки, могут возникнуть задержки с выплатами заработной платы и субсидий, что в свою очередь может спровоцировать социальные волнения в Кувейте и, как результат, оказать еще большее давление на парламент.

Получит ли Ливан новую гуманитарную помощь от Франции и ООН?

2 декабря 2020 года президент Франции Эммануэль Макрон совместно с Организацией Объединенных Наций провел видеоконференцию, которая была посвящена вопросу оказания гуманитарной помощи Ливану. Отметим, что это уже вторая конференция, организованная после взрыва в порту Бейрута 4 августа и направленная на поиск ответа в решении самых острых финансовых проблем ближневосточного государства. При этом проблем в стране не убавляется, так 28 ноября грозы и проливные дожди вызвали отключение электроэнергии по всему Ливану примерно на 10 часов, обнажив плохо обслуживаемую канализационную, Водопроводную и дорожную инфраструктуру страны. По данным местных СМИ, Государственная электроэнергетическая компания на сегодняшний день имеет задолженность по платежам в размере 160 миллионов долларов США, включая долги перед электростанциями и операторами теплоходов. Кроме того, контракт Ливана с его основным поставщиком топлива – Алжирской компанией Sonatrach – истекает 31 декабря, и соответствующий тендер еще не объявлен. Временное правительство, действующее с 10 августа, не имеет полномочий выдавать новые контракты. Также подчеркнем, Центральный банк Ливана объявил 1 декабря, что он может субсидировать импорт топлива, продовольствия и лекарств только на протяжении двух следующих месяцев, учитывая сокращение валютных резервов. Анализ: По данным Европейского союза, Организации Объединенных Наций и Всемирного банка, Ливану необходимо 2,5 миллиарда долларов для восстановления после взрыва порта. Участники конференции по оказанию помощи, включая ЕС, глав государств и международные организации по оказанию помощи, не обещали никаких дополнительных средств, что, вероятно,объясняется сохраняющимися разногласиями среди ливанских политических руководителей, которые усугубляются отсрочкой формирования нового правительства. Любые новые обязательства по оказанию помощи, скорее всего, окажутся ограниченными по масштабам и будут направлены на гуманитарную помощь, а не на модернизацию инфраструктуры, что приведет к дальнейшему ухудшению ситуации и позволяет прогнозировать еще более частые и устойчивые отключения электроэнергии. Президент Макрон планирует посетить Ливан 20 декабря, и это, вероятно, рассматривается внутри страны как ключевая дата для формирования кабинета министров, чтобы сохранить французскую поддержку и получить ранее обещанные средства. По оценке IHS Markit, маловероятно, что текущие политические споры будут разрешены так быстро; даже если будет сформирован кабинет министров, продолжающаяся политическая борьба указывает на то, что новые министры окажутся сильно ограниченными в своих действиях внутренними разногласиями и будут опасаться отставок, что сделает правительство фактически неработоспособным.

Введет ли ЕС новые санкции против Турции?

Так, аналитики Business Monitor International (BMI), структурного подразделения Fitch, отмечают, что турецкие власти на сегодняшний день, вероятнее всего, будут игнорировать протесы со стороны ЕС в сфере разведки месторождений углеводородов в исключительной экономической зоне (ИЭЗ) Республики Кипр. Резкий рост милитаризации и споры из-за морских границ в Восточном Средиземноморье, а также геологоразведочные и буровые работы турок в зонах ИЭЗ других стран, говоря вежливо, не вызывают позитивных оценок в Брюсселе и повышают вероятность дальнейшего ухудшения отношений между Турцией и ЕС. Вплоть до введения экономических санкций. Это, по мнению аналитиков, может произойти уже в декабре этого года в ходе встречи лидеров стран-членов ЕС. Напомним, что в октябре страны-члены европейского альянса уже предупредили о возможном вводе ограничений в случае, если турецкие власти «продолжат свои действия и провокации, идущие в разрез с международным и морским правом». Угрозы, впрочем, ожидаемо не подействовали, и Турция в том же месяце продолжила вести работы по разведке месторождений. При этом, как отмечают в BMI, тем группам интересов, которые настроены на сохранение приемлемых отношений с Анкарой, в том числе и Германии, где находится большая турецкая диаспора, все сложнее отстаивать свои позиции в ЕС и их противодействие сторонникам санкций будет, скорее всего, носить умеренный, формальный характер. Так что вероятность того, что санкции, пусть и в усеченном виде, будут введены, достаточно высока. В подтверждение данной версии говорит и тот факт, что 6 октября Совет ЕС продлил на один год санкции против турецких физических лиц и компаний, участвующих в разведке газа в спорных водах. Также еще в 2019 после начавшейся турецкой военной операции в Сирии году Брюссель ввел эмбарго на поставку Анкаре вооружений. Говоря о долгосрочной перспективе, отметим, что существующие разногласия между объединенной Европой и Турцией, в том числе и в миграционных вопросах, территориальные споры и так далее останутся в повестке дня. Эксперты BMI при этом констатируют, что в экономике Брюссель и Анкара, тем не менее, продолжат сотрудничать. А это в обозримой перспективе может дать позитивный импульс отношениям Турции и ЕС. Если, конечно, обозначенные выше противоречия будут урегулированы, что представляется на сегодняшний день крайне маловероятным сценарием. Возвращаясь к возможности введения санкций, следует отметить, что главной силой, которая будет продвигать идею о необходимости наращивать давление на Турцию, будет Франция и ее президент Эммануэль Макрон, чьи отношение с Эрдоганом нельзя описать как союзнические или партнерские. После призыва турецкого лидера бойкотировать французские товары в ответ на высказывания своего французского коллеги об Исламе в связи с террористической атакой Вене, а также обезглавливанием французского учителя средней школы в северо-западном пригороде Парижа 16 октября 2020 года франко-турецкие отношения реально обострились. А после комментариев Эрдогана, поставившего под сомнение психическое состояние Макрона, Париж отозвал своего посла из Анкары. Говоря о конфликте Анкары и Парижа, напомним, что помимо проблем мигрантов и турецких буровых работ в Восточном Средиземноморье, Франция и Турция находятся на противоположных сторонах в ливийском конфликте. Из последних событий политико-дипломатической дуэли двух стран нельзя не отметить недавнюю резолюцию французского Сената о необходимости признания независимости Нагорного Карабаха. И хотя этот документ, кстати, в тот же день дезавуированный МИДом Пятой республики, носит рекомендательный характер, эта политическая «шпилька» наверняка задела самолюбие Эрдогана, настаивавшего на том, чтобы Азербайджан вел войну до полного «освобождения» Арцаха от влияния Еревана. Следует также отметить, что отношения двух стран, которые, кстати, являются членами одного военно-политического блока НАТО, обостряются не только из-за личных амбиций глав государств и столкновения интересов, но и на фоне идеологического, религиозного противостояния. При этом, на наш взгляд, представляется в корне неверным сравнение и соединение в европейских странах таких понятий как Ислам и терроризм, озвученное Макроном. Более того, сам по себе канонический Ислам является религией, к которой радикальные исламисты не имеют никакого отношения и лишь прикрываются ей. Само собой, в Турции, вставшей на рельсы неоосманизма и пантюркизма, а также претендующей на лидирующее место среди мусульманских государств, подобные сравнения вызвали бурную реакцию. На этом фоне эксперты BMI выделяют три ключевых направления в отношениях Анкары и Парижа, а также ЕС, которые наиболее подвержены дальнейшему усугублению. Во-первых, на фоне подготовки к выборам в 2022 году Макрон, несомненно, будет использовать в своей предвыборной программе тезисы о необходимости противостояния радикализации исламистских политических группировок и, не без основания, обвинять Эрдогана в их поддержке. В Турции же, как, впрочем, и среди тех, кто исповедует Ислам во Франции и других странах, данный жест будет восприниматься как оскорбление всех мусульман в целом. Во-вторых, важным вопросом остаются потоки беженцев в ЕС. После того, с начала арабской весны Турция приняла более 4 миллионов человек, бежавших от войны и просто желающих изменить свою жизнь, в Анкаре опасаются, что если операция по освобождению от террористов сирийского Идлиба все же пройдет, то количество беженцев увеличится еще на несколько сотен тысяч человек. Боевиков и членов их семей. Подобный сценарий поставит под угрозу возможность существования соглашения от 2016 года между Турцией и ЕС о прекращении потоков беженцев в Европейский Союз. Более того, Анкара в 2020 году уже пригрозила расторгнуть сделку, что привело к столкновениям на турецко-греческой границе в феврале и марте, после того, как Эрдоган объявил, что больше не будет препятствовать пересечению границы мигрантами. Впрочем, отметим, что Турция в рамках указанного соглашения так и не получила всей предназначавшейся ей суммы финансовой помощи. Ключевой проблемой стало то, что турецкие власти оказались недовольны условием ЕС о том, что выплаты должны идти непосредственно тем, кто работает с беженцами, а не через государственный бюджет. Новый виток кризиса беженцев, который уже не только нанес ощутимый удар по европейской экономике, особенно на фоне пандемии COVID-19, но и привел к целому ряду терактов и многочисленным жертвам, окажется для Брюсселя серьезным политическим вызовом, особенно с учетом присутствия в парламентах государств-членов ЕС большого количества правых партий. В-третьих, в обозримой перспективе Восточное Средиземноморье останется горячей точкой на карте мира, где будет развиваться активное противостояние за влияние и контроль над энергоресурсами. На фоне активных действий Турции, «газовой четверки», состоящей из Греции, Кипра, Израиля и Египта, свои интересы имеет и Франция, а также Италия. Также не стоит забывать про интерес к региону со стороны ряда иностранных нефтегазовых компаний, в том числе и американских. При этом активное развитие собственного влияния на международной арене может позволить Анкаре предпринять попытки по формированию ситуативных и долговременных союзов и объединений, которые она уже и так пытается реализовать, в том числе и с Азербайджаном, а также рядом других тюркоязычных государств. Впрочем, есть и сдерживающие факторы, потенциально способные предотвратить введение санкций против Турции, главным образом – экономические. Аналитики BMI отмечают, что стремление Анкары увеличить свой экспортный сектор и получить дальнейший доступ в ЕС, связано с желанием европейских фирм экспортировать продукцию на крупный потребительский рынок Турции и переместить цепочки поставок из Китая. Так, ЕС является крупнейшим торговым партнером Анкары, на долю которого по состоянию на 2019 год приходится 42% ее экспорта и 32% импорта. Для ЕС Турция является пятым по величине торговым рынком и ключевым получателем прямых иностранных инвестиций из ЕС. Эксперты отмечают – значение Турции как экспортного рынка потенциально способно предотвратить любые серьезные санкции ЕС, таких как приостановка действия договора о Таможенном союзе с Турцией, особенно учитывая, что это может привести к нарушению цепочек поставок, и так пострадавших от последствий COVID-19. Для Анкары же экономическая интеграция с ЕС по-прежнему остается важным фактором поддержки собственной экономики, которая, скажем прямо, находится в плачевном состоянии. В завершении отметим, что, вероятнее всего, санкции в декабре в рамках встречи лидеров стран-членов ЕС с большой долей вероятности будут приняты, но будут, как говорится, точечными, позволяющими сохранить существующие экономические связи и существующие цепочки поставок товаров и услуг. Тем не менее, в обозримой перспективе отношения Анкары и Брюсселя подвергнуться серьезному испытанию, в том числе и политикой ЕС, направленной против развития радикального исламизма и терроризма, которую в Турции восприняли как удар по Исламу в целом во многом из-за непродуманных и громких заявлений европейских лидеров.

Израиль одобрил продажу США истребителей F-35 ОАЭ

Это заявление было сделано после того, как Израиль дал свое согласие на осуществление сделки. Напомним, по американским законам, Израилю гарантировано качественное военное превосходство на Ближнем Востоке Qualitative Military Edge (QME). Хотя отношения между Израилем и ОАЭ не имеют серьезных противоречий, в Израиле велись значительные внутренние дебаты о том, следует ли одобрить эту продажу. Некоторые эксперты также утверждают, что премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху тайно согласился одобрить сделку в рамках переговоров о нормализации отношений с ОАЭ. 15 сентября было объявлено о заключении в Вашингтоне трехстороннего соглашения между ОАЭ, Израилем и США по нормализации отношений между Абу-Даби и Иерусалимом. При этом Соединенные Штаты являются посредником и гарантом данного соглашения. В совместном трехстороннем заявлении подчеркивается, что это дипломатическое достижение «откроет большой потенциал для региона». Израиль и ОАЭ полны решимости развивать отношения в таких областях, как взаимные инвестиции, прямое авиационное сообщение, безопасность, технологии, телекоммуникации, здравоохранение, энергетика, туризм. Впрочем, справедливости ради, стоит отметить, что QME носит скорее демонстративный характер, и, в случае необходимости, США, несомненно, смогут продать свои вооружения и без одобрения Израиля, или же пролоббировать сделку в израильском руководстве. Помимо прочего, сообщается, что требования израильских властей могут включать ограничения на возможности самолетов, продаваемых ОАЭ, или заключение договоренностей с США о продаже Израилю F-22 Ospreys. Отметим также, что израильская модификация истребителя F-35I Adir обладает улучшенными характеристиками по оптическому и радиолокационному обнаружению воздушных и наземных целей. А кроме того, авиационные средства поражения класса «воздух-земля» израильского производства отличаются большей дальностью пуска, огневым могуществом и повышенной стойкостью к помехам по сравнению с версией, предназначенной для Объединенных Арабских Эмиратов. В случае, если ОАЭ все же купит F-35, то его стоимость может составить около 200 млн долларов США, тогда как себестоимость самолета – 80 млн долларов. Такая разница в цене объясняется тем фактом, что для американских военных истребитель стоит около 100 млн долларов, а в комплекте с ним Абу-Даби приобретает также комплект авиационных средств поражения, оборудование для наземного обслуживания и подготовку персонала в военных учебных заведениях США. в целом же контракт оценивается в 10,4 млрд долларов. Сделка в настоящее время все еще сталкивается с оппозицией в американском Конгрессе. Критики обвинили ОАЭ в нарушении прав человека в конфликтах в Йемене и Ливии. Кроме того, у военных США есть опасения, что Россия и/или Китай могут получить доступ к технологиям F-35 через граждан, работающих в качестве технических специалистов для эмиратских военных. Более того, в случае, если демократы получат контроль над Белым домом и/или Сенатом, а подобный сценарий в настоящее время выглядит наиболее реалистичным, они могут вообще помешать продаже авиационной техники. Добавление реактивного самолета F-35 в свой арсенал значительно укрепило бы оборонительные позиции ОАЭ в том числе и по отношению к Ирану, который, по заявлениям американцев, властей Эмиратов и Иерусалима является главной угрозой безопасности для Израиля и ОАЭ. Иран за последнее десятилетие нарастил свой ракетный арсенал, в том числе ведя в эксплуатацию как российские системы ПВО С-300, так и собственные, баллистические ракеты разной дальности, и вероятнее всего, способен сдерживать военную активность ОАЭ в районе стратегически важного Ормузского пролива. Возвращаясь к США, также отметим, что ОАЭ далеко не сразу получили ответ из Вашингтона на запрос о покупке F-35, а лишь через семь лет после первой попытки приобрести самолет. Это связывается с тем, что именно Израиль является ключевым военно-техническим партнером американцев на Ближнем Востоке. Во время президентства Барака Обамы обеспечение военной безопасности еврейского государства было одной первостепенных задач Белого дома, и на эти цели за восемь лет было выделено более 38 млрд долларов. Говоря о России, стоит подчеркнуть, что еще в 2017 году в Абу-Даби не было уверенности о том, чьи самолеты покупать для нужд ВВС. Шли переговоры с Москвой о приобретении 50 истребителей Су-35С. Подобный сценарий позволял российским оружейникам не только заработать значительные средства, но и получить козырь в виде поставок в страну, традиционно приобретающую вооружения американского и французского производства. Впрочем, контракт не был заключен, даже несмотря на слишком завышенную цену F-35 и с учетом того, что российский Су-35С не является самолетом пятого поколения лишь из-за параметров радиолокационной заметности. В результате можно констатировать, что поскольку региональная монополия Израиля на F-35 была нарушена, велика вероятность того, что вскоре о своих намерениях заполучить новейший американский самолет заявят и другие страны региона, в том числе Саудовская Аравия и Катар. Тем не менее, в настоящее время не представляется возможным говорить с большой степенью уверенности, что Вашингтон согласится на поставки F-35 этим государствам. Более конкретный прогноз будет возможен уже после того, как определится не только новый постоялец Белого дома, но и его команда. В случае же, если Джо Байден все же станет главой США и продолжит курс Обамы на Ближнем Востоке, существует вероятность, что сделка с ОАЭ может сорваться. При подобном развитии событий уже у Москвы вновь появится возможность для продажи Абу-Даби своих истребителей Су-35С.

Турецкая экспансия. А денег хватит?

Впрочем, системные проблемы, а также последствия пандемии COVID-19 не позволяют говорить о том, что положение дел в экономике наследницы Османской империи складываются благополучно. Агентство Fitch Solutions, например, пересмотрело прогноз дефицита торгового баланса Турции с 2,6% ВВП до 5,4% в 2020 году и с 1,5% до 0,5% в 2021 году. Нарушение глобального туризма и слабый спрос в Европе будут в ближайшей перспективе оказывать давление на экспорт, побуждая политиков более агрессивно сдерживать импорт, чтобы сократить дефицит в ближайшие кварталы. Существует также риск того, что дефицит торгового баланса не сможет значительно сократиться и приведет к истощению резервов, а также дальнейшему давлению на лиру, потенциально провоцируя кризис платежного баланса. В этой связи аналитики Fitch Solutions полагают, что власти республики будут стремиться хоть немного сбалансировать экспорт и импорт, чтобы снять или ослабить риски кризиса платежного баланса. Можно констатировать, что внешнеторговый дефицит, который ведет к истощению резервов, повышение краткосрочных внешних обязательств и рост стоимости заимствований, привели к агрессивному обесцениванию турецкой лиры. В данном контексте турецкие политики, вероятнее всего, предпочтут сочетание ужесточения денежно-кредитной политики и мер по ограничению оттока капитала, чтобы избежать полномасштабного кризиса. Эксперты BMI (Business Monitor International - структурное подразделение Fitch) отмечают, что дефицит внешнеторгового баланса Турции увеличился больше, чем они прогнозировал первоначально, и полагают, что в Анкаре предпримут активные усилия для сокращения нехватки средств в ближайшем квартале, чтобы ослабить и без того сильное давление на низкие резервы и цены турецких активов. Турция - сальдо внешнеторгового баланса к ВВП, %: Прогноз Fitch Solutions forecast. Источник: CBRT, Fitch Solutions Согласно прогнозам, дефицит начнет сокращение в 4 квартале 2020 года. Тем не менее, профицита ожидать не приходится. На сегодняшний день он уже увеличился до 23,2 млрд долларов США, тогда как в августе составлял 15,3 млрд. На фоне низкого внешнего спроса в сочетании с сокращением потоков путешественников и туризма, а также нарушениях в мировых и региональных цепочках поставок, вызванных пандемией COVID-19, экспорт товаров упал на 14,5%, а услуг – на 47,6% в период с января по август 2020 года. Импорт же показал более скромные сокращения, товаров – на 1,8%, а услуг – на 5,6%. Аналитики BMI отмечают, что причина тому, в том числе и резкое ослабление кредитно-денежной политики турецкими властями в ответ на вызовы коронавируса. Помимо прочего ожидается, что дефицит во внешней торговле сократится из-за двух ключевых факторов: резкого снижения курса лиры (на 42% с начала года по отношению к доллару США) и продолжающегося ужесточения политики, что окажет давление на внутренний спрос. Действительно, Центральный банк Турецкой Республики стремился ужесточить ликвидность и форсировать внутренние процентные ставки, чтобы охладить импортный спрос. Несмотря на это, внешнеторговый баланс останется дефицитным из-за слабого внешнего спроса. Сочетание продолжающихся сбоев в глобальном туризме и путешествиях, а также продолжающийся всплеск новых случаев Covid-19 в Европе и введение локдауна в ряде стран приведет к понижению спроса на турецкий экспорт в 4 квартале 2020 года и, вероятно, в 1 квартале 2021. Возможность улучшения ситуации в 2021 года В 2021 году аналитики BMI прогнозируют, что внешний фон будет постепенно улучшаться, а меры по сдерживанию импорта будут подавлять импортный спрос в течение длительного периода времени. При этом экспорт товаров и услуг может восстановиться на 11,4% в годовом исчислении в 2021 году, поскольку глобальный туризм и путешествия начнут восстанавливаться, а неопределенность ослабнет, способствуя тем самым росту внешнего спроса. Business Monitor International подкрепляет данную версию тем фактом, что вакцина должна стать доступной уже в 1 квартале 2021 года, но оставляет вероятность того, что данный сценарий будет отложен в случае, если массовая вакцинация населения произойдет в более поздний срок. Добавим, что с большой степенью вероятности производители вакцины не успеют выпустить достаточные для перелома пандемии объемы к началу следующего года. Так AstraZeneca уже сорвала поставки вакцины в Великобританию, заявив, что может обеспечить лишь 4% от предполагаемых объемов. В России вакцинация групп риска начнётся уже в 4 квартале 2020, тем не менее, массовая вакцинация ожидается лишь в 2021 году. Турция в свою очередь лишь продолжает разработку собственной вакцины от COVID-19. Что касается импорта, то как налоговая, так и денежно-кредитная политика будут ужесточены таким образом, чтобы экономика Турции повернулась в сторону большей зависимости от экспорта и иностранных инвестиций. Кризис платежного баланса как растущая угроза Несмотря на основной прогноз BMI, согласно которому дефицит внешнеторгового баланса Турции в 2021 году сократится, эксперты отмечают, что давление на внешнее финансовое положение Турции будет оставаться повышенным в ближайшие кварталы. При этом, как видно из приведенной ниже диаграммы, Турция все больше сжигает резервы для финансирования своего растущего внешнеторгового. Кроме того, усилился отток капитала, поскольку инвесторы стали избавляться от турецких активов из-за роста инфляции, волатильности лиры и растущих политических рисков. Действительно, турецкие банки и корпорации снизили ставки пролонгации своего внешнего долга в условиях ужесточения финансирования, причем шестимесячная скользящая сумма (включая облигации) пролонгации составила 95,9% и 60,3% в августе. Увеличение дефицита текущего счета, финансируемого за счет резервов Турции - финансовые счета и компоненты, USD (12-месячная скользящая сумма): Источник: CBRT, Fitch Solutions Также отмечается, что расходы на внешнее финансирование будут оставаться повышенными в ближайшей перспективе, учитывая напряженность между Турцией и Западом, а также возросшие опасения относительно кризиса платежного баланса среди инвесторов. Также слабый спрос на активы в лирах усугубляет её обесценивание (см. диаграмму ниже), что повышает стоимость погашения долга турецких эмитентов в иностранной валюте. Турция - нерезиденты владеют внутренними государственными облигациями, % от общего объема & TRY/USD: Источник: CBRT, Fitch Solutions На фоне того, как иностранные инвесторы избавляются от турецких активов, усугубляя слабость лиры, возникает перспектива дальнейшего истощения резервов, что будет еще больше усугублять нестабильность экономики Турции. Запасы золота с начала года упали на 13,9%, а валюты – на 48,7%. Это привело к тому, что общие резервы впервые с июня 2018 года оказались ниже краткосрочных обязательств по внешнему долгу (см. диаграмму ниже). Турция - общие резервы и краткосрочный внешний долг, млн долл.: Источник: CBRT, Fitch Solutions Если бы Турция не смогла сократить свой дефицит внешнеторгового баланса до 4 квартала текущего года, можно было бы ожидать, что кризис платежного баланса станет более вероятным сценарием, в котором будет введено более агрессивное ужесточение денежно-кредитной политики и контроль над оттоком капитала, чтобы предотвратить полный экономический кризис. Однако в том случае, если Турция не сумеет еще больше сократить дефицит в своей внешней торговле уже в текущем квартале 2020 года, Fitch Solutions прогнозирует, что кризис платежного баланса, сопровождающийся ужесточением денежно-кредитной политики и контролем над оттоком капитала, станет наиболее вероятным сценарием развития событий.

Готова ли Турция воевать в Карабахе?

мИнтересы Анкары в регионе вполне понятны и логичны, однако ее отношения с Баку не столь однозначны и позитивны, как это может показаться на первый взгляд, да и возможности не беспредельны. Так что попытаемся разобраться, как далеко может пойти Турция в плане поддержки Азербайджана, и насколько соответствуют реальности те громкие и порой пугающие заявления руководства Турецкой республики, которые ежедневно тиражируются СМИ. Но сначала немного истории. Напомним, что двусторонние отношения Азербайджана и Турции начали активно развиваться сразу после распада СССР, который в Анкаре восприняли в качестве исторического шанса, которого она ждала без малого столетие. Еще основатель и первый президент Турецкой Республики Мустафа Кемаль Ататюрк заявлял: «СССР рано или поздно распадется, и мы должны быть к этому готовы». Так что сценарий вхождения в постсоветский Азербайджан, который рассматривался как отправная точка в подчинении всего Закавказья, а также в Средней Азии, тюркоязычных республик Поволжья и т.д. рассматривался Анкарой задолго до событий конца 20 века. Поэтому не случайно Турция стала первым государством, которое признало 9 ноября 1991 года провозглашение независимости Азербайджанской Республики. А вскоре Баку крайне быстро превратился в ключевого партнера Анкары на постсоветском пространстве и вообще в «братское государство». В целом активная работа турок в бывшей советской республике за последние десятилетия стала символом тюркского единства, идею которого всячески старается продвигать турецкое руководство. Тем не менее, главной сферой сотрудничества двух стран все еще остается политика. Ключевым торгово-экономическим партнером Азербайджана по-прежнему со значительным отрывом является Россия, второе место занимает Италия, а Турция лишь на третьем месте. Важно также подчеркнуть, что Азербайджан так и не занял уготовленное ему место в политическом фарватере Анкары, что называется на все 100%. Более того, Баку вероятно даже не претендует на статус «братского народа». Отношения двух стран во многом напоминают то, какими они были в последние годы между Россией и Белоруссией. К примеру, как Минск не признал Крым российским, а Северную Осетию и Абхазию независимыми странами, так и Баку официально не признал Турецкую Республику Северного Кипра. Это то, что лежит на поверхности. Аналитики Института Ближнего Востока выделяют еще целый ряд требований, которые Анкара может выдвинуть перед Баку в случае, если азербайджанские власти попросят от турецкого руководства большей вовлеченности в войну на Карабахе. Среди прочего это: 1. Официальная поддержка Турции в ее политике в Восточном Средиземноморье и противостоянии с Грецией и Кипром и, соответственно с их партнерами и союзниками. 2. Участие компаний из Азербайджана, в том числе и Государственной нефтяной компании Азербайджанской Республики (SOCAR) в геологоразведочных работах, проводимых в Средиземном море. 3. Активная позиция Баку по противодействию санкциям, вводимых ЕС в отношении Турции. Несомненно, Азербайджан не обладает значимым весом для того, чтобы хоть как-то повлиять на решения Брюсселя, тем не менее, сам факт поддержки крайне важен для Анкары. 4. Баку необходимо официально признать организации Фетхуллаха Гюлена террористическими. Азербайджан же пока старается выдавить из страны их представителей и представительства, что называется «по-тихому», без использования терминологии, принятой в настоящее время в Турции. 5. Анкара намерена создать и Таможенный союз в рамках Тюркского совета для обеспечения преференций для турецких товаров, в том числе и на азербайджанском рынке. Кто будет возглавлять это объединение, диктуя свою волю другим, догадаться нетрудно. 6. Турция заинтересована в поставке энергоносителей из Азербайджана по более льготным ценам, в идеальном варианте – по «внутренним». Все эти вопросы, говоря вежливо, энтузиазма у азербайджанского руководства не вызывают. И вряд ли когда они будут реализованы. По крайней мере, в современных реалиях. Таким образом, несмотря на внешне кажущуюся тесную связь двух стран, как это часто бывает, между ними существуют и значительные противоречия в самых различных сферах сотрудничества. Также добавим, что у Баку есть серьезные сомнения в необходимости еще более тесного сближения с Анкарой, поскольку это неизбежно приведет к ухудшению отношений с Европейским Союзом, США и, что более важно, Россией. Вместе с тем следует признать, что в последние годы страны все более тесно сотрудничают в военной сфере. Анкара осуществляет подготовку азербайджанских солдат и, что важнее, офицерского и высшего командного состава. Впрочем, полноценно закрепиться Турции в бывшей советской республике на сегодняшний день так и не удалось. Подчеркиваю, на сегодняшний. К примеру, протокол «О выделении для личного состава Вооруженных сил Турции здания и построек в военном городке «Гызыл Шарг» и здания терминала в аэродроме в поселке Гаджи Зейналабдина», подписанный еще 3 июля 2016 года, так и не был реализован в стратегическом смысле. То есть как первый шаг в начале процесса создания военной базы Анкары в постсоветском государстве. Более того, в том же году Министерство обороны Азербайджана официально опровергло информацию о создании турецкого военного объекта на своей территории, и до начала событий последних недель вопрос о создании турецкой военной базы был фактически снят с повестки дня. В своем телеграмм-канале Иван Стародубцев отмечает,что ситуация, к сожалению, может измениться. Резкое обострение обстановки на Карабахе, активная проазербайджанская позиция Анкары и участие в боевых действиях исламистов из протурецких террористических группировок, таких как Al-Sharqiya Army, The Levant Front Army, Al-Yamzat Division и ряда других, позволяет говорить о том, что вероятность дальнейшего углубления сотрудничества Анкары и Баку в военной сфере становится все более реальной. А там и до создания полноценной турецкой военной базы в Азербайджане рукой подать. Однако, отвечая на главный вопрос, волнующий многочисленных наблюдателей, отметим, что прямое военное вмешательство большого числа турецких войск в боевые действия на Карабахе крайне маловероятно. Несмотря на то, что аналитики IHS Global Insight подчеркивают, что риск усиления антиармянских протестов в крупных турецких городах крайне высок, а Реджеп Тайип Эрдоган использует противостояние, в том числе и для подпитки национализма внутри Турции и укрепления собственных электоральных позиций, существует целый ряд более значимых факторов, не позволяющих сегодня прогнозировать проведение Анкарой полноценной военной операции на Карабахе. Среди главных причин такого прогноза стоит выделить несколько основных факторов, касающихся нынешнего состояния Турецкой Республики. Турция по-прежнему страдает от эмбарго, введенного США и рядом европейских стран на поставку вооружений и их комплектующих. Среди прочего Анкара не получает запчасти для самолетов столь необходимые для полноценного ведения военной кампании с применением авиации. Проблемы имеются в производстве и обслуживании беспилотников из-за дефицита современной оптики, авионики, видеокамер и иного оборудования, которые турки импортировали из Европы и Америки. Впрочем, куда более важно экономическое положение Турецкой Республики на сегодняшний день. 29 сентября турецкая валюта опустилась до 7,85 лиры за доллар, обновив рекордный минимум. При этом агентство Bloomberg подчеркивает, что очередное пике связано в первую очередь с политикой Анкары в Карабахе. Аналитики Института Ближнего Востока констатируют, что сегодня Турция переживает второй валютный кризис, но, в отличие от первого, у республики исчерпаны валютные резервы, а экспорт практически не показал значимой реакции на падение лиры. В свою очередь аналитический центр Business Monitor International,являющийся структурным подразделением Fitch, отмечает, что на фоне замедления экономического роста и высокой инфляции Центральный банк Турции (CBRT) в попытках стабилизировать ситуацию и, среди прочего, увеличить стоимость средств коммерческих банков 24 августа предпринял повышение ставки на 200 базисных пунктов (б.п.) с 8,25% до 10,25%. Более того, аналитики подчеркивают, что данный инструмент, вероятнее всего, применяется не в последний раз и ставка может быть повышена к началу 2021года до 11,50%. В целом же, согласно экспертным прогнозам, сокращение экономики Турции в 2020 году на фоне системных проблем, а также пандемии COVID-19, составит около 5%. А возможно, и больше. Хронический дефицит средств внутренних сбережений, а, следовательно, и дефицит текущего счета, сокращение спроса со стороны ключевых торговых партнеров являются лишь малой частью турецких проблем. Пандемия также приостановила на 95% и туристические потоки в республику, составлявшие более 35 млрд долларов по статистике за 2019 год. Свой отпечаток, несомненно, накладывает и высокий внешний дог страны, равняющийся только по официальным оценкам 58% от ВВП на конец 2019 года. При этом данная цифра никак не учитывает возможные внебюджетные заимствования. В результате указанная негативная ситуация в турецкой экономике представляется наиболее ясным ответом на вопрос о том, решится ли Анкара применять свои вооруженные силы в отношении Армении и Нагорного Карабаха. На сегодняшний день Турция просто не готова вести полномасштабные боевые действия ни с военной, ни с экономической точки зрения. Тем не менее, мы не исключаем и дальнейшее участие в Карабахской войне на стороне Азербайджана сирийских наемников из различных террористических группировок, подконтрольных туркам, хотя бы в целях снижения официальных потерь (кто будет считать убитых исламистов, которых «якобы» бы в Азербайджане и нет?). Впрочем, эта публика показала себя весьма посредственными бойцами, и ее присутствие, вне зависимости от количества боевиков, не способно как-либо повлиять на результат боевых действий и ход войны. Помимо этого, Анкара, несомненно, продолжит оказывать Азербайджану политическую поддержку, поставлять различные вооружения, в том числе и беспилотники, а также предоставлять разведданные. Останутся также военные инструкторы и советники, работающие в настоящее время в бывшей советской республике, более того, их число может увеличиться. Пока же, война на Карабахе, несмотря на многочисленные боевые потери и растущие жертвы среди мирного населения, продолжается без каких-либо значимых изменений на линии разграничения. Иван Стародубцев отмечает, что, принимая во внимание географические особенности этого района Закавказья, азербайджанским военным вряд ли удастся добиться значительных успехов в сложной горной местности. Особенно учитывая, во-первых, тот факт, что они не так и не добились громких побед на прилегающей равнинной территории, а во-вторых – общепризнанный факт умения карабахских военных воевать. Более того, наши военные эксперты (в их числе С.А.Багдасаров, М.М.Ходаренок и др.) считают, что защитники Карабаха являются самыми боеспособными солдатами на всем Южном Кавказе, а также констатируют, что за десятилетия войны территория непризнанной республики превратилась в самый настоящий укрепрайон с грамотно выстроенной, структурированной и продуманной эшелонированной обороной. Согласно экспертным оценками, на сегодняшний день, несмотря на масштабность боевых действий, сохраняется достаточно высокая вероятность того, что в среднесрочной перспективе стороны вновь придут к перемирию может оказаться губительным, как для главы Азербайджана Ильхама Алиева, так и для армянского премьера Никола Пашиняна. Война в долгосрочной же перспективе вероятна лишь при принципиальном изменении позиции России или Турции. Впрочем, на сегодняшний день к такому повороту событий обе страны не готовы, как по политическим, так и экономическим соображениям. Также добавим, что по оценкам IHS Global Insight среди ключевых политических и экономических рисков, несмотря на сомнительность данного прогноза, выделяется возможность отправки из Турции в Азербайджан ограниченного количество как истребителей F-16, так и групп подразделений специального назначения. Данный прогноз также подразумевает закрывающееся окно возможности для создания Анкарой и Москвой совместного механизма работы для деэскалации обстановки в Нагорном Карабахе. При подобном сценарии амриканцы также не отрицают вероятность ввода Россией санкций в отношении Турции, в том числе и уже примененные после того, как в 2014 году турецкие военные сбили российский СУ-24 в небе Сирии. От себя добавим, что тогда ограничения затронули не только туристические потоки и поставки помидоров, но и турецкие образовательные программы и другие элементы "мягкой силы" Анкары, которые она применяет как в России, так и в других странах мира. Статья подготовлена с использованием материалов Института Ближнего Востока, IHS Global Insight, Business Monitor International, телеграмм-канал «Турция - это \ Turkey-is.ru».

Американское давление на Анкару усиливается

Причем если раньше главным раздражителем в двусторонних отношениях была Анкара (достаточно вспомнить американскую реакцию на строительство «Турецкого потока» и закупку российских системы ПВО С-400), то теперь роль атакующей стороны перешла к Вашингтону. Так, уже теперь официальный кандидат на пост президента США Джо Байден спровоцировал очередной американо-турецкий скандал. Напомним, ветеран американский политики и назвал турецкого лидера «самодержцем», раскритиковал политику Анкары в отношении курдов и добавил: «Думаю, мы должны поменять подход к нему (Эрдогану), давая понять, что мы поддерживаем оппозиционные силы (в Турции)». Так получилось, что это не слишком дипломатичное заявление, сделанное американским политиком еще в декабре 2019 года в интервью The New York Times, получило широкое распространение в турецких СМИ и социальных сетях лишь в августе 2020 года. И вызвало, вежливо говоря, адекватную реакцию в руководстве Турецкой республики. Одной из наиболее показательных характеристик американо-турецких отношений на сегодняшний день представляется анализ Business Monitor International, структурного подразделения Fitch, в котором в качестве одного из ключевых внешнеполитических рисков для Анкары выделяются не только выборы в ноябре в США, но в вероятность введения санкций против Турции. В этой связи следует отметить, что в настоящее время конфликт между двумя союзниками по НАТО вышел далеко за рамки политико-дипломатической перепалки и начал затрагивать помимо всего прочего сферу военно-технического сотрудничества в весьма болезненной для Анкары форме. Так, 2 августа 2020 года во время телефонного разговора между госсекретарем США Майком Помпео и президентом Кипра Никосом Анастасиадисом было объявлено, что Вашингтон частично отменяет введенное в 1987 году эмбарго на поставку вооружений Южной Никосии. При этом уже в заявлении главы пресс-службы американского дипломатического ведомства подчеркивается, что послабления затронут экспорт нелетальной оборонной техники, а также ее обслуживание и ремонт. Ожидается, что частичная отмена эмбарго продлится год, тем не менее, предусмотрено и продление действия нового режима. В свою очередь Помпео отметил, что это неожиданное для многих решение не является следствием обострения ситуации в Восточном Средиземноморье, и якобы планировалось на протяжении длительного периода времени. «Этого давно стоило ожидать, мы работали над этим очень длительное время. Мы знаем, что об этом решении было объявлено на фоне усилившейся напряженности в Восточном Средиземноморье, но мы считали, что это правильно, и я дал указание, чтобы мы это сделали <…>», — сказал он, комментируя критику решения Вашингтона со стороны Турции. Помимо этого, глава Госдепа подчеркнул, что этот шаг сопровождался переговорами американского президента Дональда Трампа с его турецким коллегой Реджепом Тайипом Эрдоганом, а также премьер-министром Греции Кириакосом Мицотакисом. Впрочем, ответ из Анкары был вполне ожидаемым – турецкие власти намерены предпринять любые действия, которые будут необходимы для обеспечения безопасности граждан республики в том случае, если в Вашингтоне не пересмотрят свою позицию о частичной отмене эмбарго. Что касается непосредственных двусторонних американо-турецких отношений в военно-технической сфере, то следует отметить, что активизация Анкары в Ливии и в Восточном Средиземноморье, где Эрдоган намерен побороться за обширные газовые месторождения, контролируемые газовым консорциумом состоящем из представителей Греции, Кипра, Египта и Израиля, спровоцировала достаточно жесткие ответные действия Белого дома. На сегодняшний день Вашингтон значительно усилил свою работу по введению ограничений на экспорт продукции в Турцию, чтобы сократить возможности Анкары по производству вооружений и военной техники и тем самым повлиять на активные действия Эрдогана. Также на Капитолийском холме обеспокоены ответной реакцией турецких властей в отношении компании Sierra Nevada, к которой мы вернемся чуть позже. Американские ограничения в первую очередь направлены на те военные сферы, в которых Анкара испытывает наибольшую потребность, поскольку полностью зависит от импорта. Это – современная оптика, авионика, видеокамеры и иное оборудование, которое необходимо Анкаре для установки на летательных аппаратах, включая беспилотники Bayraktar TB-2, которые на сегодняшний день являются основным вспомогательным средством турецких военных на поле боя. В частности, они обеспечивают эффективность военных операций, которые проводятся турецкими военными в Сирии и Ливии. Серьезный удар нанесен и по программе производства турецкого ударного вертолета T-129 ATAK, который разрабатывается компанией Турецкая аэрокосмическая промышленность (TAI). Двигатели для техники заказывались у совместного американского предприятия Honeywell и Rolls-Royce и также попали под ограничения. При этом ударные вертолеты необходимы Анкаре не только для проведения военных операций на Ближнем Востоке. Турция заключила контракты на поставку 30 таких машин в Пакистан общей стоимостью в 1,5 млрд долларов, а также 24 вертолетов на Филиппины. Все договоренности на сегодняшний день находятся под угрозой срыва. На этом фоне TAI развернула активную лоббистскую деятельность в США, в том числе и с помощью таких крупных компаний, как Greenberg Traurig и Capital Advisory, что, впрочем, не принесло позитивных изменений. Напротив, в Пентагоне и Госдепартаменте лишь продолжают наращивать антитурецкую риторику, а также расширяют военное сотрудничество с Грецией, традиционным противником Эрдогана. Отметим также, что перспективы начала поставок военных кораблей, самолетов и иных вооружений Афинам вызвала ажиотаж среди американских оборонных корпораций. На этом фоне активизировалось и их представители. Известия о близости к завершению сделки между Францией и Грецией по продаже 18 истребителей Rafale лишь дополнительно подстегнули интерес к Афинам, как покупателю различных вооружений. Более того, за последнее время министр обороны Греции и его ведомство активно изучают вероятность закупки целого ряда вооружений, средств связи, наблюдения и разведки, опубликовав соответствующие запросы о предоставлении информации (RfI). Несомненно, Соединенные Штаты намерены занять ведущие позиции в гонке за поставку вооружений Афинам и рассчитывают на контракты с греческой Intracom Defense, возглавляемой Джорджем Труллиносом. Intracom Defense на сегодняшний день уже сотрудничает с Raytheon по вопросам развертывания системы ПВО Patriot PAC-3, а также поставок некоторых компонентов F-16 Block 52 для греческих ВВС. Помимо этого, греческая компания взаимодействует с такими военными гигантами, как американская корпорация General Dynamics, французской Thales и израильской Aerospace Industries (IAI). Также отметим, что другая греческая компания Ariexpo, тесно связанная с американским ВПК, а также ВМС Греции, достигла соглашения о поставке двигателей для судов специального назначения, которые ранее были подарены Афинам. Активизировались на греческом направлении и французские оборонные компании. Впрочем, Sasyc, аффилированная с Airbus и известная в частности и тем, что в 2013 году ее председателя советов директоров Мильтиадиса Гаргаретаса арестовали за коррупцию, вряд ли сумеет составить серьезную конкуренцию США, особенно после активизации американских лоббистских структур, которые и ранее мешали вероятным греко-французским сделкам. Смена позиции Вашингтона по отношению к Анкаре объясняется также начатым в Турции преследованием Фатиха Озмена, резидента упомянутой нами американской компании Sierra Nevada Corp (SNC), которая занимается оказанием технической поддержки воздушного наблюдения (ISR) американскому спецназу, ЦРУ, Агентству военной разведки (DIA) и другим подразделениям разведывательного сообщества США. Помимо этого, SNC взаимодействует и с турецкими спецслужбами. В июле этого года Озмен был задержан турецкими правоохранителями в аэропорту Стамбула сразу после его прилета из США. Власти республики связывают задержание с крушением разведывательного самолета SNC Beechcraft Kingair 350i на востоке Турции во время проведения операции против курдов. В завершении отметим, что явная поддержка Соединенными Штатами Кипра и Греции, несомненно, еще больше подорвала кризис доверия к Вашингтону и администрации Трампа, который в настоящее время все сильнее разрастается в турецких правящих кругах. Конечно, в Анкаре есть многочисленные политики и бизнесмены, которые выступают за восстановление и развитие отношений между Турцией и США. Главным образом это представители Турецкой ассоциации промышленников и предпринимателей (TÜSIAD). Тем не мене, на сегодняшний день, эти силы не способны перестроить существующий внешнеполитический вектор Анкары. В результате можно констатировать, отношения некогда близких партнеров и союзников продолжают «искать свое дно». Более того, ряд экспертов допускает, что одним из сценариев развития событий может стать попытка смещения турецкого лидера, если не по канонам «Цветных революций», то путем активного сотрудничества с оппозиционными силами республики.

Ирак: террористы планируют наступление?

15 сентября стало известно, что иракская контртеррористическая служба предотвратила нападение боевиков запрещенной в РФ террористической организации “Исламское государство” (ИГ) на Рыночную площадь в Бакубе, провинция Дияла. Помимо этого силы Пешмерги 11 июля 2020 года провели совместную операцию с иракскими правительственными восками против террористов из ИГ в трех сельских районах Дияла, расположенных недалеко от границы с Ираном. Несмотря на несколько операций по разминированию, проведенных иракскими силами безопасности (ISF), “Исламское государство” продолжает совершать частые нападения на северо-востоке страны. При этом в провинции Дияла по-прежнему наблюдается самая высокая доля активности “Исламского государства” внутри Ирака с момента разгрома группировки в 2017 году. По данным IHS Markit, 32% активности ИГ было сосредоточено в Дияле в период с января по август 2020 года (за ним следуют провинции Анбар, Салах-эд-Дин и Найнава с 18%, 16% и 15% соответственно). Основными целями для нападений Исламского государства в этот период были транспортные средства ISF и Силы народной мобилизации (PMUs), а также контрольно-пропускные пункты. В атаках применяется огнестрельное оружие, самодельные взрывные устройства на транспортных средствах, а также установленные на людях. В настоящее время террористы расположились в арабо-курдских спорных районах, где относительный вакуум безопасности. Сокращение американской помощи ISF, вероятно, обеспечит Исламскому государству большую свободу передвижения, увеличивая риск для нефтяных и газовых месторождений в провинциях Киркук, Салах-эд-Дин и Дияла. 9 сентября Соединенные Штаты объявили, что сократят численность своих сил в Ираке с 5200 до 3000 человек, что, вероятно, повлечет за собой сокращение американской помощи на местах, в авиаударах и обмене разведданными. Совместные американо-иракские патрули уже и так перестали заходить в ряд провинций после ударов Тегерана по американским базам в ответ на убийств иранского генерала Кассема Сулеймани в январе 2020 года. 26 августа 2020 года вывод американской компании Lockheed Martin сорвал техническое обслуживание иракских F16; число ежедневных боевых вылетов также уменьшилось. Сокращение количества целенаправленных операций против ИГ, вероятнее всего, приведет к большей свободе действий террористов и позволит координировать более масштабные нападения в городских районах, а также удары по нефтегазовым объектам начиная с конца 2020 – начала 2021 года. Впрочем, усиление координации между специальными силами Ирака и Пешмергой в спорных районах в 2021 году, вероятно, в некоторой степени позволит ограничить возможности Исламского государства по нанесению ударов по Центральному и Северному Ираку. 6 июля стало известно о создании четырех координационных центров для совместного управления подразделениями в спорных арабо-курдских районах. 11 июля в провинции Дияла была проведена первая совместная операция между иракскими войскам, и курдскими контртеррористическими силами из провинции Сулеймания. Однако, поскольку никаких дальнейших встреч между военными представителями на сегодня не запланировано, маловероятно, что координационные центры начнут функционировать до конца 2020 года. Возвращение ИГ ранее освобожденных от террористов населенных пунктов крайне маловероятно, несмотря на все более изощренные нападения на силы безопасности. Тем не менее недавние атаки в провинции Анбар на патрули службы безопасности указывают на способность Исламского государства организовывать удары за пределами своего опорного пункта в Дияле с растущими намерениями и возможностями для массовых нападений с жертвами в Кербеле и Багдаде. Несмотря на растущий потенциал, продолжающиеся операции по обеспечению безопасности, нацеленные на спящие ячейки и укрытия Исламского государства, скорее всего, позволят предотвратить возрождение террористического государства и возобновить контроль над центральным и северным Ираком. Сотрудничество между разведывательными службами и ISFs, как сообщается, расширилось при премьерстве Мустафы аль-Кадими (Кадими также остается главой иракской Национальной разведывательной службы). Кадими также поставил иракскую контртеррористическую службу на передний план операций и, вероятно, будет уделять приоритетное внимание их дальнейшей подготовке и доступу к ресурсам. Индикаторы изменения рисковой среды Возрастающие риски Захват боевиками “Исламского государства” территории на западе Сирии позволит расширить проникновение террористов в Ирак через туннели и контрабандные сети. Определенные риски представляют операции по обеспечению безопасности, влекущие за собой большое число жертв среди силовиков и представителей ЧВК. Также вероятен и рост числа случаев межплеменных столкновений и беспорядков в районах, прилегающих к столице. Сокращающиеся риски Кадими остается премьер-министром после 2021 года, что, вероятно, повлечет за собой продолжение работы в секторе безопасности (включая сохранение министров обороны, внутренних дел, укрепление позиций контртеррористических служб и подразделений и т.д.). Сочетание политических реформ и выплат компенсаций протестующим уменьшает волнения в Багдаде и на юге Ирака, где ранее митингующие потребовали выделения ресурсов на обеспечение безопасности. Максимальное давление США на Иран постепенно сокращается, вероятно, тем самым сокращая и риски иранских ударов по оставшимся американским силам и подрядчикам.

Российско-турецкий диалог: как всегда, не все просто

Надо сказать, что подготовку к этому визиту турецкий лидер провел основательную. Хотя, на мой взгляд, малость переборщил. Судите сами: визит в Вашингтон турецкого премьера Бинали? Йылдыры?ма, франко-итальянско-турецкие договоренности о совместных разработках системы ПРО, заявление самого Реджепа Тайипыча о необходимости выхода из Сирии и российских и американских военных. Дескать, сами разберемся на своем Ближнем Востоке. И, как вишенка на торте, «курьез» при совместном фотографировании. Турецкий президент при рукопожатии упорно смотрел в сторону камер, избегая взглянуть на своего российского коллегу, принимающего его в качестве гостя. Такое нарушение традиций и протокола со стороны умного, изощренного и опытного политика, каким, безусловно, является Р.Эрдоган, язык не поворачивается назвать оплошностью. Скорее всего, это была своего рода демонстрация. Демонстрация чего? Может быть сильных позиций турецкого представителя? Давайте разберемся. И для начала пробежимся по перечисленным выше событиям и попытаемся понять, насколько они усилили Турцию и позиции её президента перед встречей с В.Путиным. По оценкам известного в нашей стране исследовательского центра Stratfor, четырехдневный визит в США турецкого премьера толком ничего не дал. В Сирии Вашингтон опирался и будет опираться на курдов, столь ненавистных Анкаре. Отношения с Россией и неучастие в санкциях, а тем более ЗРК С-400 вызывают у Вашингтона нескрываемое раздражение, причем в этой связи аналитики американского центра прогнозируют, что разногласия по этим вопросам будут только усиливаться. И в конце концов могут вынудить США оказать на своего союзника «давление» (какое давление, не уточняется). Хотя, справедливости ради, замечу, что американцы сами вывели свои «Пэтриоты» в 2015 году, находившиеся там с 2012 года, после того, как тендер на поставки в Турцию зенитных комплексов выиграла китайская компания. И хотя договор с китайцами турецкой стороной был расторгнут, «Пэтриоты» в Турцию так и не вернулись. Таким образом, в настоящее время Турция не имеет какого-либо серьезного прикрытия от массированных ударов с воздуха, будь то ракеты или самолеты потенциального противника. Что касается переговоров по «альтернативе» С-400 со стороны проекта с французами и итальянцами, то пока что стороны довели их до уровня протокола о намерениях, который лишь служит фундаментом для серьезных переговоров. Причем одним из главных вопросов, на который Анкаре придется дать ответ в случае продолжения переговоров, будет финансирование этого проекта… Так что на нынешнем этапе можно рассмотреть два варианта: либо Анкара действительно намерена диверсифицировать свои возможности по защите воздушного пространства, либо это просто блеф. Хотя и хорошо, солидно обставленный. Каковы же реальные планы Анкары, время покажет. Что касается заявления относительно вывода «чужеземных войск» из Сирии, то это можно было рассматривать просто как бытовое хамство, если бы оно не исходило от одного из трех гарантов процесса гражданского примирения в Сирийской Арабской Республике. А теперь посмотрим на переговорные позиции российской стороны. Перед встречей в Сочи российский президент посетил Иран. Кстати, давний конкурент Турции в борьбе за лидерство в регионе. В Тегеране российский лидер провел переговоры с президентом Хасаном Роухани. Вполне ожидаемо и понятно, что одной из основных тем переговоров стал вопрос сирийского урегулирования. Россия, Иран, Турция в настоящее время играют важнейшую роль в этом процессе и именно благодаря этим трем государствам удается поддерживать работоспособность проекта зон деэскалации в Сирии, которые обеспечивают возможно хоть как-то разделить террористические группировки от тех, кто готов прекратить гражданскую войну. Также на встрече не мог не обсуждаться и курдский вопрос. После иракского референдума, несмотря на то, как будут развиваться события в Ираке, прецедент был создан. И вполне понятно, почему и Тегеран, и Анкара, и Дамаск обеспокоены этим вопросом. Курды живут во всех этих странах. Тем более что в Сирии они уже заявили о своих претензиях на нефтедобывающие районы страны. А проект «Единого Курдистана», хоть в настоящее время и не имеет шансов на осуществления, в том числе и из-за разрозненности и внутренних противоречий этого народа, но от этого не перестает быть давней и желанной мечтой всех курдов. И останется для этих стран дестабилизирующим фактором. Немаловажным являются и договоренности, достигнутые в трехстороннем формате, в которых равноправное участие принимал президент Азербайджана Ильхам Алиев. В ходе переговоров обсуждался масштабный инфраструктурный проект, транспортный коридор «Север-Юг». Который пройдет от Петербурга через Азербайджан до Персидского залива и далее до порта Мумбай, главных морских ворот Индии. Такой маршрут будет в два раза короче, чем нынешний из Индии в Европу через Суэцкий канал. По нашим сведениям, в Анкаре ревностно следили за этими переговорами. Еще бы, два серьезных турецких партнёра в торгово-экономической сфере готовы начать такой масштабный проект с извечным конкурентом Турции. А теперь вернемся к встрече двух президентов. Точнее к её итогам. Как отметил наш президент, отношения двух стран можно считать восстановленными в полном объеме. Замечу, что накануне приезда Р.Эрдогана в Россию поступила первая партия турецких помидоров, т.е. эмбарго на сельхозпродукцию нашего южного соседа полностью снято. Как повелось, после продолжительного диалога один на один последовала официальная часть переговоров в расширенном составе, которая продлилась еще около четырех часов. В частности, лидеры обсудили такие важные аспекты двухсторонних отношений, как экономическое взаимодействие и развитие товарооборота, туризм и многое другое. Отдельно стоит выделить заявление о решении приурочить запуск атомной станции Аккую, которую строит Россия на территории Турции, к столетию создания Турецкой республики в 2023 году. Эрдоган отметил, что странам необходимо снять все оставшиеся ограничения в экономической сфере. Лидеры также отметили важность работы стран в Астанинских переговорах по урегулированию в Сирии, подчеркнули важность зон деэскалации. Турецкий лидер заявил, что сейчас в Сирии появилась возможность для начала процесса политического урегулирования. Не обошли лидеры России и Турции стороной вопрос сотрудничества в оборонной сфере. Несмотря на то, что Эрдоган заявил о крайней значимости для Анкары покупки российских систем ПВО С-400, позже появилось сообщение от Дмитрия Пескова, что во время обсуждения данного вопроса были заслушаны «озабоченности турецкой стороны», что наводит на мысль, что не все там гладко. Думается, что хитрый турок опять юлит, учитывая, возможность сотрудничества Турции с франко-итальянским производителем ЗРК. Все-таки непросто вести дела с Реджепом Тайипычем. Непросто, но нужно. Нужно и ему и нам. Не зря ведь сочинская встреча была 23-им контактом лидеров России и Турции, если суммировать личные контакты и разговоры по телефону. Так что российско-турецкий диалог продолжается. И надеюсь, что он будет взаимовыгодным.