Катар проводит политику «мягкой силы», скупая все, что продается в европейских столицах. И результат есть.
Эмир Катара шейх Тамим бен Хамад Аль Тани (слева). Фото: Reuters
Для эмира Тамима бен Хамада Аль Тани деньги, как известно, не главная проблема, хотя у человека 25 детей от трех жен и всем надо. В его понимании эмират должен стать той точкой на карте, которую любой школьник мира обязан показать безошибочно, как Францию или Англию, хоть и размером его держава чуть меньше Кабардино-Балкарии.
Человек он, можно сказать, в самом расцвете сил, ему 43 года. Очень любит спорт, особенно футбол, хотя Катар вообще не футбольная страна. А Франция — футбольная. Еще его отец задумал купить марсельский «Олимпик», но тогдашний президент Франции Николя Саркози, болельщик столичного ПСЖ, уговорил купить именно парижский клуб, а взамен обещал протолкнуть идею о проведении в 2022 году чемпионата мира именно в Катаре.
Эмир заплатил за клуб €70 млн и даже не заметил пустот в своем кармане. Главная задача — сделать так, чтобы название его страны повторяли без конца во всем мире. Для этого в ПСЖ купили «сборную мира» — Ибрагимовича, Неймара, Месси, Мбаппе, а заодно и парижский стадион клуба вместе с правами на трансляцию всех матчей.
Спорт для эмирата — один из главных компонентов «мягкой силы». Главные скачки Франции «Приз Триумфальной арки» теперь называются «Приз Катара — Триумфальной арки». На чемпионат мира по футболу брошено €200 млрд, этап «Формулы 1» и теннисный турнир серии АТР 250 проводятся в Дохе.
Это, кстати еще одна любопытная особенность. Эмир не просто скупает громкие бренды, но и переносит высокотехнологичные отрасли в свою столицу. Например, в Дохе построена такая больница спортивной медицины «Аспетар», что технический директор Французской федерации атлетики Гани Ялуз ахнул.
«Это какая-то исключительная аппаратура. „Аспетар“, конечно же, клиника мирового уровня. Я был поражен уровнем подготовки медицинского персонала. Очень компетентный и требовательный подход. Одних денег тут недостаточно».
Второе после спорта направление инвестиций — индустрия люкса. Тут проще. Покупки, с учетом национальных традиций покупателя, совершаются по принципу «все, что блестит». В Париже куплен культовый магазин Printemps, пятизвездочные гостиницы, целые кварталы домов в престижных районах. В Каннах эмиру отошли исторические отели «Мартинез» и «Карлтон» на набережной Круазетт.
Printemps — один из крупнейших универмагов Парижа. Фото: Manuel Bougot
Папа эмира в свое время приглядел здание рядом с Триумфальной аркой, принадлежавшее МИД Франции. Там проводились масштабные встречи международного уровня, а в 1973 году даже были подписаны соглашения о прекращении войны во Вьетнаме. Теперь там катарский отель высшего класса.
У мамы — свои инвестфонды, вкладывающие в люксовые бренды. Balmain, Valentino, Le Tanneur. Опять же, не забывают и про себя. в Дохе будет построена вилла в виде летающей тарелки, а дизайнером приглашен Филипп Старк — не меньше. В столице Катара присутствуют практически все модные и гастрономические дома Франции, но на условиях франшизы.
С 2008 года катарские инвесторы освобождены от уплаты налога на недвижимость во Франции. Эту привилегию им предоставил Саркози, который очень хотел привлечь инвесторов из эмирата. Привлек. Но теперь оказалось, что бюджет недополучает €150-200 млн в год. Макрон попытался было как-то изменить ситуацию, но дал заднюю.
Третье направление — инвестиции в энергоносители. В 90-х Катар завязал тесные отношения с французской группой Total, которая помогла тогдашнему шейху Хамаду, свергнувшему своего отца, деньгами. Теперь Катар владеет 5% французской нефтяной компании, она выбрана главным энергетическим партнером эмирата в эксплуатации газовых офшорных месторождений.
«Если мы собираемся через 5 лет полностью обходиться без российского газа, — говорит эксперт Института международных стратегических исследований Франсис Перэн, — у нас не остается иного пути, как в Катар. Германия в 2022 году уже подписала с ним соглашение о стратегическом партнерстве».
«С 2008 года инвестиции Катара во Францию хлынули рекой, — говорит адвокат, специализирующийся на странах Залива, Арно де Пьерфе, — Сейчас они будут диверсифицировать риски, вкладывая в США и Азию. Во Франции же они скорее будут только управлять уже существующими активами».
Вложения Катара во Францию оцениваются в €25 млрд. Примерно столько же эмират вкладывает в Германию. Но больше всего инвестиций, €45 млрд, направляется в Великобританию.
Через несколько недель в Англии будет объявлено об огромном проекте, рассчитанном на 20 лет. Интересно, что на этот раз речь идет не о покупке уже существующих всемирно известных отелей или магазинов — самый известный универмаг Лондона Harrods давно уже катарский — а о вложениях в исследования. А именно: зеленое горючее для авиации. Хранение и добыча углеводородов. Долгосрочные хранилища энергии. Разработка безвредных для окружающей среды технологий. Совершенствование ядерной энергетики.
Принадлежащий государственному «Катарскому инвестиционному фонду» лондонский универмаг Harrods. Фото: Adrien Dirand
В «университетском треугольнике» Оксфорд — Кембридж — Лондон предполагается создать учебно-исследовательский кластер, который займется разработками в области «зеленой энергии». На это выделяется 4 млрд фунтов, из которых 1,5 млрд пойдет британским стартапам, работающим в этой области. Это должно походить на кампус знаменитого Массачусетского технологического института, а впоследствии и конкурировать с ним.
Британцам такая идея пришлась как нельзя кстати — они как раз ломают голову над тем, как уберечь перспективные компании от бегства за океан и прекратить утечку лучших мозгов Королевства. Теперь средства есть.
Более того, по подсчетам консультационной фирмы McKinsey «Проект Оникс», как они его между собой называют, создаст 7,5 тысяч высококвалифицированных позиций для ученых к 2030 году и 30 тысяч мест — через 15 лет.
Rolls-Royce тоже задействован в проекте: он предоставит инженерные разработки и экспертизу, но пока не участвует в капитале, хотя, по признанию менеджеров, «находится в стадии позитивного диалога».
Ну, и кроме строительства кампусов в Британии, предусмотрено и создание соответствующего профильного центра в Дохе — все по старой схеме.
В итоге такая политика «мягкой силы» действительно оказалась результативной. Без Катара все труднее обойтись на международной арене. Эмират выступал посредником на переговорах между главами ливанских партий, между ХАМАС и ФАТХ, в Дарфуре, в Чаде в прошлом году при его содействии достигнуто соглашение о прекращении огня между группировками и Катар даже участвовал в непрямых переговорах между США и Ираном по ядерной программе.