Главный избиратель крайне правых в Европе — молодежь.
Фото: Lisa Leutner / AP
Если бы все, кто голосовал за Герта Вилдерса на недавних парламентских выборах в Нидерландах были бы моложе 35-ти, его победа стала бы просто сокрушительной. До сих пор считалось, что средний условный избиратель крайне правых в Европе выглядит так: мужчина, белый (а то), без высшего образования и при том пожилой. Теперь все поменялось.
Сторонник ультраправых — вообще вещь непредсказуемая. Например, лет десять назад, уже после смены лидера в семье Ле Пен, избирателями Марин неожиданно оказались рабочие, традиционно всю жизнь голосовавшие за социалистов, а то и за коммунистов. В начале 2010-х пришло осознание того, что мигранты заполонили их насиженные места, соглашаясь на трудоустройство по-черному и за гроши.
Но дело не столько в мигрантах. Крайне правые в Европе нащупали еще одну тему, не менее важную. Голландская Партия за свободу (PVV) один из своих лозунгов сформулировала в непроизносимом слове bestaanszekerheid. Оно переводится с голландского примерно как «существование с достаточным и предсказуемым доходом».
Стоимость жизни взлетела настолько, что ребятам приходится жить с родителями лет до 40. Взять кредит на квартиру можно, но во Франции, к примеру, его вам дадут из расчета треть зарплаты умноженная на количество месяцев. То есть в лучшем случае для выпускника ВУЗа с зарплатой в €1500 это будет студия в пригороде. А чтобы снять что-то более-менее приличное, надо предоставить миллион рекомендаций, залог, а лучше всего еще и пожизненный контракт, который выпускники получают далеко не сразу.
Лидеры «Партии свободы» Герт Вилдерс (Нидерланды) и «Национального фронта» Марин Ле Пен (Франция) делают селфи. Фото: Wolfgang Rattay / Reuters
Поэтому, когда им говорят про bestaanszekerheid, они только за. И поддержка ультраправых, которых традиционно боятся в старой Европе, начала расти прежде всего среди молодежи.
«Действительно, стоит обратить внимание на то, как на наших глазах идет культурное и идеологическое сращивание между молодыми избирателями и крайне правыми, — говорит Катрин да Врис, политолог итальянского Университета Боккони. — Молодежь по сравнению с людьми старшего возраста более легка на подъем и склонна к иммиграции. Они либо уедут из страны, либо попытаются изменить свою жизнь здесь. Они не превратились в каких-то ксенофобов, просто их жизнь стала сложнее».
Им нужна некая видимость нормального дома, адекватного доступа к образованию и здравоохранению, непробиваемой социальной защиты. А вокруг-то переполненные классы, весьма посредственные государственные больницы и собственное жилье где-то там, за горами.
«Я голосовал за Вилдерса, но я не расист, — приводит английская The Guardian слова молодого жителя голландского города Волендам. — Меня неприятно удивляет, что мигранты получают от правительства больше помощи, чем мы, голландцы. Я не против ислама и не хочу, чтобы мечети закрывались. Просто эту миграцию надо как-то контролировать и раз уж так получилось, использовать ее эффективнее».
На прошлых президентских выборах во Франции Марин Ле Пен уже во втором туре получила 39% голосов людей до 24 лет, и 49% — тех, кому до 34-х. В Италии Мелони отдали свои голоса 22% — почти четверть тех, кому нет 35-ти.
Справедливости ради надо сказать, что не везде в Европе так, но тенденция уже серьезно заметна и ей занимаются политологи и социологи. Сильнее всего она проявляется в Австрии, Германии, Нидерландах, Швеции и Дании.
В Италии «Братья Италии» уже у власти, а у Марин Ле Пен по состоянию «на сегодня» есть очень неплохие шансы: она побеждает в первом туре с 49%, и это очень неплохой трамплин во второй. В Испании доля молодежи, избирателей ультраконсервативной Vox, подскочила с апреля по ноябрь с 22% до 34%, то есть на треть за 8 месяцев. В 2022 году в Швеции за крайне правых проголосовало 22% молодых людей, а на предыдущих их было 12%. Почти вдвое.
Как не воспользоваться такой тенденцией? Павел Зерка, старший научный сотрудник Европейского совета по международным отношениям (ECFR), тоже считает, что тема миграции и исламизации в избирательных кампаниях ультраправых уступает сейчас обещаниям именно социальной защиты, но не той, что десятилетиями предлагали традиционные европейские партии.
«Крайне правые партии сумели убедить молодежь, что впереди их ждет надежная экономическая альтернативная перспектива, — говорит он. — Но они идут дальше. Бросают все свои PR-умения на то, чтобы показать: голосовать за ультраправых сегодня — это круто. Они все чаще выдвигают на передовую молодых харизматичных политиков, которые говорят с избирателями на их языке и на их темы».
Жордан Барделла, возглавляющий сейчас французское Национальное объединение, занял пост Марин Ле Пен в 27 лет, а руководил успешной избирательной кампанией партии в Европарламент в 23. В Манифесте от 2022 года он предлагает отменить налоги для лиц моложе 30 лет, предоставить финансовую помощь работающим студентам и массово строить студенческое жилье.
Такие же примерно успехи у испанской Vox, а Славомир Менцен, лидер польской ультралиберальной «Конфедерации» в свои 37 лет имеет 800 000 подписчиков в TikTok.
Собственно, вся жизнь этих молодых избирателей прошла при руководстве традиционных партий, время от времени сменяющих друг друга. Отличий в их программах крайне мало. И главное, в них очень расплывчатый bestaanszekerheid.