Активная, а порой агрессивная внешняя политика Турции в последние годы создает все больше проблем в отношениях Анкары с Европейским Союзом не только в вопросах сдерживания потока беженцев, но и, что не менее важно, в Восточном Средиземноморье, где свои интересы имеет целый ряд крупных политических игроков, в том числе и Франция.
Так, аналитики Business Monitor International (BMI), структурного подразделения Fitch, отмечают, что турецкие власти на сегодняшний день, вероятнее всего, будут игнорировать протесы со стороны ЕС в сфере разведки месторождений углеводородов в исключительной экономической зоне (ИЭЗ) Республики Кипр. Резкий рост милитаризации и споры из-за морских границ в Восточном Средиземноморье, а также геологоразведочные и буровые работы турок в зонах ИЭЗ других стран, говоря вежливо, не вызывают позитивных оценок в Брюсселе и повышают вероятность дальнейшего ухудшения отношений между Турцией и ЕС. Вплоть до введения экономических санкций.
Это, по мнению аналитиков, может произойти уже в декабре этого года в ходе встречи лидеров стран-членов ЕС. Напомним, что в октябре страны-члены европейского альянса уже предупредили о возможном вводе ограничений в случае, если турецкие власти «продолжат свои действия и провокации, идущие в разрез с международным и морским правом».
Угрозы, впрочем, ожидаемо не подействовали, и Турция в том же месяце продолжила вести работы по разведке месторождений. При этом, как отмечают в BMI, тем группам интересов, которые настроены на сохранение приемлемых отношений с Анкарой, в том числе и Германии, где находится большая турецкая диаспора, все сложнее отстаивать свои позиции в ЕС и их противодействие сторонникам санкций будет, скорее всего, носить умеренный, формальный характер. Так что вероятность того, что санкции, пусть и в усеченном виде, будут введены, достаточно высока.
В подтверждение данной версии говорит и тот факт, что 6 октября Совет ЕС продлил на один год санкции против турецких физических лиц и компаний, участвующих в разведке газа в спорных водах. Также еще в 2019 после начавшейся турецкой военной операции в Сирии году Брюссель ввел эмбарго на поставку Анкаре вооружений.
Говоря о долгосрочной перспективе, отметим, что существующие разногласия между объединенной Европой и Турцией, в том числе и в миграционных вопросах, территориальные споры и так далее останутся в повестке дня. Эксперты BMI при этом констатируют, что в экономике Брюссель и Анкара, тем не менее, продолжат сотрудничать. А это в обозримой перспективе может дать позитивный импульс отношениям Турции и ЕС. Если, конечно, обозначенные выше противоречия будут урегулированы, что представляется на сегодняшний день крайне маловероятным сценарием.
Возвращаясь к возможности введения санкций, следует отметить, что главной силой, которая будет продвигать идею о необходимости наращивать давление на Турцию, будет Франция и ее президент Эммануэль Макрон, чьи отношение с Эрдоганом нельзя описать как союзнические или партнерские.
После призыва турецкого лидера бойкотировать французские товары в ответ на высказывания своего французского коллеги об Исламе в связи с террористической атакой Вене, а также обезглавливанием французского учителя средней школы в северо-западном пригороде Парижа 16 октября 2020 года франко-турецкие отношения реально обострились. А после комментариев Эрдогана, поставившего под сомнение психическое состояние Макрона, Париж отозвал своего посла из Анкары.
Говоря о конфликте Анкары и Парижа, напомним, что помимо проблем мигрантов и турецких буровых работ в Восточном Средиземноморье, Франция и Турция находятся на противоположных сторонах в ливийском конфликте.
Из последних событий политико-дипломатической дуэли двух стран нельзя не отметить недавнюю резолюцию французского Сената о необходимости признания независимости Нагорного Карабаха. И хотя этот документ, кстати, в тот же день дезавуированный МИДом Пятой республики, носит рекомендательный характер, эта политическая «шпилька» наверняка задела самолюбие Эрдогана, настаивавшего на том, чтобы Азербайджан вел войну до полного «освобождения» Арцаха от влияния Еревана.
Следует также отметить, что отношения двух стран, которые, кстати, являются членами одного военно-политического блока НАТО, обостряются не только из-за личных амбиций глав государств и столкновения интересов, но и на фоне идеологического, религиозного противостояния. При этом, на наш взгляд, представляется в корне неверным сравнение и соединение в европейских странах таких понятий как Ислам и терроризм, озвученное Макроном. Более того, сам по себе канонический Ислам является религией, к которой радикальные исламисты не имеют никакого отношения и лишь прикрываются ей.
Само собой, в Турции, вставшей на рельсы неоосманизма и пантюркизма, а также претендующей на лидирующее место среди мусульманских государств, подобные сравнения вызвали бурную реакцию.
На этом фоне эксперты BMI выделяют три ключевых направления в отношениях Анкары и Парижа, а также ЕС, которые наиболее подвержены дальнейшему усугублению.
Во-первых, на фоне подготовки к выборам в 2022 году Макрон, несомненно, будет использовать в своей предвыборной программе тезисы о необходимости противостояния радикализации исламистских политических группировок и, не без основания, обвинять Эрдогана в их поддержке. В Турции же, как, впрочем, и среди тех, кто исповедует Ислам во Франции и других странах, данный жест будет восприниматься как оскорбление всех мусульман в целом.
Во-вторых, важным вопросом остаются потоки беженцев в ЕС. После того, с начала арабской весны Турция приняла более 4 миллионов человек, бежавших от войны и просто желающих изменить свою жизнь, в Анкаре опасаются, что если операция по освобождению от террористов сирийского Идлиба все же пройдет, то количество беженцев увеличится еще на несколько сотен тысяч человек. Боевиков и членов их семей. Подобный сценарий поставит под угрозу возможность существования соглашения от 2016 года между Турцией и ЕС о прекращении потоков беженцев в Европейский Союз.
Более того, Анкара в 2020 году уже пригрозила расторгнуть сделку, что привело к столкновениям на турецко-греческой границе в феврале и марте, после того, как Эрдоган объявил, что больше не будет препятствовать пересечению границы мигрантами. Впрочем, отметим, что Турция в рамках указанного соглашения так и не получила всей предназначавшейся ей суммы финансовой помощи. Ключевой проблемой стало то, что турецкие власти оказались недовольны условием ЕС о том, что выплаты должны идти непосредственно тем, кто работает с беженцами, а не через государственный бюджет.
Новый виток кризиса беженцев, который уже не только нанес ощутимый удар по европейской экономике, особенно на фоне пандемии COVID-19, но и привел к целому ряду терактов и многочисленным жертвам, окажется для Брюсселя серьезным политическим вызовом, особенно с учетом присутствия в парламентах государств-членов ЕС большого количества правых партий.
В-третьих, в обозримой перспективе Восточное Средиземноморье останется горячей точкой на карте мира, где будет развиваться активное противостояние за влияние и контроль над энергоресурсами. На фоне активных действий Турции, «газовой четверки», состоящей из Греции, Кипра, Израиля и Египта, свои интересы имеет и Франция, а также Италия. Также не стоит забывать про интерес к региону со стороны ряда иностранных нефтегазовых компаний, в том числе и американских. При этом активное развитие собственного влияния на международной арене может позволить Анкаре предпринять попытки по формированию ситуативных и долговременных союзов и объединений, которые она уже и так пытается реализовать, в том числе и с Азербайджаном, а также рядом других тюркоязычных государств.
Впрочем, есть и сдерживающие факторы, потенциально способные предотвратить введение санкций против Турции, главным образом – экономические. Аналитики BMI отмечают, что стремление Анкары увеличить свой экспортный сектор и получить дальнейший доступ в ЕС, связано с желанием европейских фирм экспортировать продукцию на крупный потребительский рынок Турции и переместить цепочки поставок из Китая.
Так, ЕС является крупнейшим торговым партнером Анкары, на долю которого по состоянию на 2019 год приходится 42% ее экспорта и 32% импорта. Для ЕС Турция является пятым по величине торговым рынком и ключевым получателем прямых иностранных инвестиций из ЕС.
Эксперты отмечают – значение Турции как экспортного рынка потенциально способно предотвратить любые серьезные санкции ЕС, таких как приостановка действия договора о Таможенном союзе с Турцией, особенно учитывая, что это может привести к нарушению цепочек поставок, и так пострадавших от последствий COVID-19. Для Анкары же экономическая интеграция с ЕС по-прежнему остается важным фактором поддержки собственной экономики, которая, скажем прямо, находится в плачевном состоянии.
В завершении отметим, что, вероятнее всего, санкции в декабре в рамках встречи лидеров стран-членов ЕС с большой долей вероятности будут приняты, но будут, как говорится, точечными, позволяющими сохранить существующие экономические связи и существующие цепочки поставок товаров и услуг. Тем не менее, в обозримой перспективе отношения Анкары и Брюсселя подвергнуться серьезному испытанию, в том числе и политикой ЕС, направленной против развития радикального исламизма и терроризма, которую в Турции восприняли как удар по Исламу в целом во многом из-за непродуманных и громких заявлений европейских лидеров.