Почему крайне правые партии Европы так и не смогли собрать коалицию
Это была хрустальная мечта Марин Ле Пен, главы французского «Национального объединения». Крайне правые партии европейских стран подошли к той точке, с которой можно подумать о суперкоалиции в Европарламенте. Эти партии во многих странах или уже находятся у власти, как в Италии, или стоят на пороге, как во Франции, или лидируют в правящей коалиции, как в Польше.
И вроде бы на выборах в главную европейскую структуру все они продвинулись, причем настолько, что напугали общественность шагами крайне правого марша. Но еще накануне выборов стало ясно, что история с коалицией может пойти не так. И точно. Никакого братания и объединения не последовало. Более того, если до выборов существовали две основные фракции крайне правых, то теперь их три.
Первая группа — новое образование «Патриоты для Европы», созданное по инициативе венгерского премьера. Она включает в себя, естественно, орбановскую «ФИДЕС», французское «Национальное объединение» Марин Ле Пен, причем Францию возглавил как раз председатель партии Жордан Барделла.
В новой фракции депутаты из 12 стран. Больше всего — 30 человек — французы из «НО», за ними идут венгры, их 10, присоединились нидерландская партия Герта Вилдерса, португальская крайне правая «Хватит», фламандские сепаратисты, чешская «Акция недовольных граждан», «Австрийская партия свободы» и итальянская «Лига» Маттео Сальвини. Есть, к примеру, еще чудесный персонаж, бывший итальянский генерал Роберто Ваначчи, которого уволили со службы за публикацию расистской книги.
Создавая группу, Орбан хотел объединить единомышленников под лозунгами «против помощи Украине», «против нелегальной иммиграции» и «за традиционные семейные ценности». Но, к примеру, «Национальное объединение» присоединилось к фракции по другим причинам.
«Партия Ле Пен, как мне кажется, решилась вступить в группу скорее потому, что там доминируют явные анти-ЕСовские настроения, а не потому, что они про-Путинские», — считает социолог и специалист по крайне правым движениям Эрван Лёкёр.
В этом — одна из причин того, что партии, собравшие внушительное количество голосов, не смогли договориться. Это идеологические различия. Они все подпадают под характеристику крайне правых, но их приоритеты могут серьезно различаться. Например, для кого-то главной идеей может быть национализм, а для коллег — экономический протекционизм. Но есть точно один объединяющий фактор — антимиграционная политика.
Вторая фракция крайне правых — уже знакомая с 2009 года «Консерваторы и реформисты». Они набрали на выборах еще 9 кресел и теперь их 78. Эти депутаты скорее сориентированы на трансатлантическое сотрудничество и ярые сторонники помощи Украине.
Джорджа Мелони, председатель итальянского кабинета и ее партия «Братья Италии» составляют отныне костяк этой фракции. С самого начала своей деятельности на посту главы кабинета Мелони пыталась позиционировать себя как единственная фигура, способная объединить европейских крайне правых. Она даже пожертвовала своими убеждениями евро-скептика и пыталась найти подходы к сотрудничеству с председателем Еврокомиссии Урсулой фон дер Ляйен, которую, к примеру, терпеть не может Орбан.
Она и сейчас сидит на двух стульях. Многие крайне правые считают итальянского премьера уж слишком про-европейским руководителем, а для левой части депутатского корпуса Европарламента она остается лидером крайне правой партии с фашистскими корнями. И тем не менее, Мелони, похоже, не будет такой уж противницей всего европейского, как Марин Ле Пен.
Мелони рассчитывала на то, что ее фракция станет третьей силой в парламенте, но инициатива венгерского премьера изменила ее планы.
«Консерваторы и реформисты» — на четвертой позиции в Европарламенте, в то время как «Патриоты» — третьи и, как надеется Орбан, станут второй силой.
И это вторая причина неудачи крайне правых. Личные лидерские амбиции. Как правило, партии этого толка либо основывают харизматичные личности, либо они приходят к их руководству в результате жестких конфликтов с партийцами. Почему Мелони не может состоять в одной фракции с Марин Ле Пен? Как сказал один итальянский политик: «В одном улье двух маток не бывает».
Третья фракция крайне правых возникла по инициативе немецкой партии «Альтернатива для Германии» и называется «Европа суверенных наций». У них 25 евродепутатов. Собственно, немцев в свое время попросили на выход из тогдашней фракции «Национальное объединение» после серии скандалов, в которые попали депутаты «АдГ» и после подозрений в налаживании контактов с Россией и Китаем.
Они, скорее, рассматривают для себя вариант создания такой альтернативной крайне правой группы, которая могла бы торговаться за голоса с единомышленниками из других партий. При этом мотором парламентской группы станет, естественно, «Альтернатива», а к ней примыкают сейчас небольшие крайне правые группы из Болгарии, Греции, Румынии, Литвы, Польши, Словакии или Венгрии.
В любом случае, такого рода наборы депутатов из разных стран не могут пока привести к каким-то прочным союзам, поскольку все они будут оглядываться, как отреагируют на ту или иную европейскую инициативу у них в стране. Вот и третья причина. Национальные интересы.
Крайне правые всегда будут ставить их выше международных проектов и законов. Они прежде всего выступают за национальный суверенитет и протекционизм для своих. Любая попытка интеграции или передачи полномочий внешним структурам неизбежно вызовет противодействие. И если какая-либо инициатива, может, и выгодна одним, но наверняка будет в штыки воспринята другими.
Пожалуй, стоит вернуться к примеру Виктора Орбана. Возможно, он и друг России, но в ЕС его воспринимают как крайне правого националиста. И больше никак. Он собрал полную колоду всех раздражающих факторов. Зажимание свободы судопроизводства, запрет милого европейскому сердцу сообщества ЛГБТ+, контроль над СМИ и превращение их в средства пропаганды, добавляем обвинения в хищении денег из европейских фондов собственно семьей премьера, за что Венгрия была оштрафована в 2019 году на 1,5 миллиарда евро. В итоге страна была признана «частичной демократией».
«Мы имеем дело с моделью, где государством управляет крайне правое правительство, причем глубже других проникшее в структуры Евросоюза», — говорится в докладе НПО Freedom House за 2024 год.
Предвидя реакцию единомышленников, Орбан не стал вести переговоры с другими фракциями. Тем более, что никто особо не проявлял желания объединяться с лидером, очень неоднозначно воспринимаемым в Евросоюзе. Он решил трансформировать уже существующую, благо его поддержала Ле Пен, собравшая три десятка депутатских мандатов.
Это, пожалуй, еще одна причина. Репутация партий на международной арене. Они часто ассоциируются с экстремистскими движениями с радикальными взглядами и автократической системой правления. Поэтому им и трудно создать коалицию, и рискованно выдвигать какие-то инициативы на международном уровне.