Как во Франции делили ключевые посты в парламенте.
В Национальном собрании Франции – психодрама. Вновь избранные депутаты никак не могу поделить посты в комиссиях. Их восемь постоянных и пять ключевых. И вроде уже договорились и за кулисами, и на высшем уровне. Нет, в самый момент голосования вдруг всплывают необъявленные ранее избранники из левой коалиции и требуют постов для своих. За ними выступили зеленые с теми же требованиями, но не набрали нужных голосов.
Надо сказать, что во Франции с 2017 года тогдашнее большинство установило систему голосования по очкам, во всяком случае за ключевые посты. Чтобы сесть в хорошее кресло, надо набрать определенное количество баллов во время голосования. Эта система была применена впервые, но даже не успела сработать, превратив голосование в полную неразбериху.
Президент страны, обращаясь к нации сразу после парламентских выборов, заявил: «Я вижу, какой разлом у нас в парламенте. Мы должны научиться управлять страной коллективно и идти на компромиссы». Но во Франции культура коалиций и компромиссов приживается с трудом. Здешняя традиционная мажоритарная избирательная система в два тура предполагает, что «побеждает чаще всего президентское большинство. В то время как практически во всех странах Европы принята пропорциональная или смешанная система, которая распределяет места между партиями, согласно успехам этих партий на выборах», – считает политолог Оливье Коста. Так во всех западноевропейских странах, кроме Великобритании, формируются коалиционные правительства.
«Со Второй мировой войны, – говорит профессор публичного права университета Бордо Мари-Клэр Понторо, – в Германии одна партия управляла страной всего 14 месяцев, в 1961 и 1962 годах. Сейчас кабинет Шольца работает по принципу, названному «Светофор», то есть состоит из социал-демократов, либералов и зеленых. Они все подписали «Коалиционный контракт» аж о 177 страницах, в котором прописаны обязательства сторон с тем, чтобы избежать возможных конфликтов. Кстати, там же говорится об отказе страны от угля к 2030 году, что уже, как видно, теряет актуальность. Там же – животрепещущие для населения темы: повышение минимальной зарплаты и легализация каннабиса.
В скандинавских странах коалиции существовали всегда. Нынешнее правительство Финляндии – это коалиция из пяти партий от центра до левого фланга. В Швеции, где тоже коалиция, но не такая широкая, решили формировать ее для каждого отдельного законопроекта.
В других странах, не так терпимо относящихся к идее делиться властью, в итоге пришлось с ней смириться. В Испании правые и левые периодически уступали друг другу большинство, но в 2015 году вдруг на политическом небосклоне появились «Подемос» и «Граждане», и тут стало понятно, что это серьезные силы и с ними придется считаться. Но новая коалиция, созданная впервые с 1975 года, то есть со времен Франко, все равно слабенькая. У нее нет абсолютного большинства, зато есть масса разногласий по поводу той же пенсионной реформы, например.
Все эти альянсы совершенно не обязательно ослабляют правительства. В Италии кабинет меняется примерно раз в год, начинается торг и в итоге выбирается некая компромиссная фигура «провидца», который и формирует кабинет. Бельгия после выборов 2019 года провела без правительства 16 месяцев. Тогда за коалиционное большинство сражались 7 партий.
Конституция Франции в принципе определяет ее как парламентскую республику, но ряд последующих реформ усилил президентское влияние. Несколько периодов сосуществований президента и оппозиционного ему парламента продемонстрировали, что конституция 1958 года – достаточно гибкий документ. Мари-Клэр Понторо считает: «У нас главная загадка – понять, насколько все готовы пойти навстречу. Каждый компромиссный шаг воспринимается как какая-то серьёзная уступка или потеря».
В новый французский парламент переизбрано 111 депутатов от оппозиции. Так как у президента парламентского большинства больше нет, от их голосов будет зависеть судьба многих законов. Макрону нужно добрать 39 недостающих голосов. Журналисты, аккредитованные при Национальном собрании, решили ввести шкалу Макрон-совместимых и Макрон-несовместимых оппозиционеров. За основу взяли количество раз, которые избранник в прошлом созыве голосовал за проекты большинства. Самым Макрон-совместимым оказался республиканец, проголосовавший за президентские проекты в 80 процентов случаев. Он даже голосовал за вотум доверия двум правительствам – Эдуара Филиппа и Жана Кастекса.
Даже Марин Ле Пен заявила на днях, что не собирается все время голосовать принципиально против. Многие оппозиционеры решили, что будут весьма прагматично подходить к каждому отдельному проекту. Например Филипп Госслен, убежденный католик, проголосовал против закона о биоэтике, разрешающего искусственное зачатие женским парам или одиноким женщинам, но в вопросах экономики он почти всегда был согласен с правительством. Так же считает и Первый секретарь соцпартии Оливье Фор. Он голосовал за каждый четвертый законопроект. Так что вполне себе совместимый оппозиционер.
Но есть совсем упертая группа депутатов – их около двух десятков – это коммунисты (они еще есть!) и часть депутатов меланшоновской «Непокоренной Франции». Те, что были переизбраны, в прошлом созыве голосовали за правительственные законопроекты менее одного раза из десяти. А когда на обсуждение вынесли проект пенсионной реформы, коммунисты и непокоренные выдвинули несколько ДЕСЯТКОВ ТЫСЯЧ поправок, чтобы технически заблокировать обсуждение реформы.