Чтобы чисто гипотетически попасть за стол переговоров по мирному урегулированию, Брюсселю необходимо присмотреть одного-единственного достойного. А это архисложно
Александр Стубб. Фото: Jolanda Flubacher / WEF / Flickr
Неожиданно на авансцену европейской политики выдвинулся президент Финляндии Александр Стубб. Ему даже посчастливилось поиграть с американским президентом в гольф и быть гостем в его поместье целых шесть или семь часов. Как Дональд Трамп владеет клюшкой, мало кто знает, а вот представитель Суоми в свое время был участником международных турниров по этому виду спорта. В Европе вообще гадают, как Стуббу удалось удостоиться столь теплого приема, а в Штатах его считают «посланцем глобалистов».
Так вот: по возвращении из США славный сын Страны тысячи озер высказался за целесообразность утверждения поста спецпредставителя Евросоюза по урегулированию украинского кризиса.
Эта тема, между прочим, витает в Европе уже пару месяцев, аккурат с момента переезда Трампа в Белый дом и первых его инициатив на украинском треке, когда ЕС выпал из числа тех, кому уготовано место за столом переговоров.
Изначально волну погнал Киев, напуганный фактом начала прямых контактов США и России. Предложение о едином представителе ЕС последовало из офиса президента. Претендентом, как там заявили, должен стать политик «со статусом уровня Трампа и Путина». Зеленский вослед тоже заявил, что у Европы должен быть свой представитель.
Логика была такой. Из-за того, что в Евросоюзе возникают проблемы с определением общей позиции (например, особые подходы Венгрии и Словакии, да и некоторых других стран), на подобные цели направляли не одного, а несколько человек. Тут ситуация другая. Если ЕС все же получит место за столом мирных переговоров (что не факт...), то команду туда точно не пустят.
Эту тему, кстати, подняли Италия и Испания на саммите «коалиции желающих», который прошел 27 марта в Париже.
Их инициатива вызвала возмущение еврокомиссара по иностранным делам Каи Каллас. Эстонка якобы заявила, что нет никакого смысла создавать новую должность и тем самым дублировать ее функции. За внешнюю политику, а значит, и за украинское направление, должен отвечать один человек — она сама.
Однако тут даже к гадалке ходить не надо: ни Москва, ни Вашингтон не воспримут в качестве участника переговоров представителей Еврокомиссии (поименно: председателя Урсулу фон дер Ляйен, Каллас, еврокомиссара по вопросам расширения ЕС, словенку Марту Кос), которые буквально брызжут русофобской слюной, и чья позиция практически полностью совпадает с подходами Киева.
Тем временем в Европе начались поиски сколько-нибудь подходящего кандидата на эту расстрельную должность.
Британский еженедельник The Economist и ряд других европейских СМИ предположили, что представителем от Евросоюза мог бы стать французский президент Эмманюэль Макрон. Сам он, надо полагать, спит и видит такую номинацию. Француз, как-никак, представитель ядерной державы, его страна — постоянный член Совбеза ООН. Уровень! Только вот «ястребы» из Северной и Центральной Европы не сильно ему доверяют. Особенно в отношении России, с которой тот до начала СВО хотел выстраивать стратегический диалог по вопросам безопасности. В других европейских столицах считают, что он слишком зациклен на собственных интересах и имидже, заточен на продолжении конфликта.
Среди потенциальных кандидатов чаще других мелькает президент Чехии Петр Павел, который был главой военного комитета НАТО и разбирается в милитари-вопросах.
На роль спецпредставителя хотел бы претендовать британский премьер Кир Стармер, который пытается выступать на украинском треке вместе с ЕС. Но Соединенное Королевство уже за рамками европейского объединения. К тому же переговорщик должен иметь какой-то мандат. А его в нашем случае может предоставить только Европарламент. Так что представитель Туманного Альбиона через эту преграду точно не проскочит.
Впрочем, пока все разговоры о потенциальном кандидате — это гадание на кофейной гуще.
Со своей стороны могу лишь пофантазировать, что подобным представителем (приемлемым для Москвы) могли бы стать, предположим, покойный итальянский премьер Сильвио Берлускони или бывший канцлер Герхард Шредер, которого на родине затравили так, что он попал в больницу с диагнозом «эмоциональное выгорание». И еще: не стоит пропихивать в переговорщики выходцев из прибалтийских стран и Польши. От них сложно ожидать взвешенного подхода, лишенного эмоций и предвзятости.
...И в заключении немного экзотики о Стуббе, который стал прямо знаковой фигурой, и его до недавнего времени нейтральной стране. Научная мысль Суоми пришла к четкому выводу, что у киевского режима остался только один реальный выход — финляндизация.
Это не очень широко известный политический термин, означающий активное сотрудничество двух государств в сфере внутренней и внешней политики, позволяющее им сохранять нейтральный статус по отношению друг к другу. При этом одна из сторон выступает в качестве «старшего брата», диктуя некоторые условия, а «младшее» государство исполняет их. У него остается достаточно свобод: нет необходимости вступать в какие-либо союзы, но независимость оно не теряет. Термин возник во второй половине XX века для характеристики советско-финских отношений после Второй мировой войны.
Может, эту завиральную модель финскому премьеру присоветовал Трамп во время игры в гольф? Кто ж его знает.