Вашингтон вдруг созвал Африканский саммит. Это работа над ошибками?
Последний саммит Африка-США собирал еще президент Обама. Но он-то как раз знал толк в вопросе. Было это аж в 2014 году. Трамп не скрывал своего безразличия к Чёрному континенту, а вот Байден схватился за идею возрождения связей с африканскими странами и решил даже сделать это направление одним из центральных для американской дипломатии.
Evelyn Hockstein/AFP/Getty Images
«Это десятилетие станет решающим, – считает Джадд Девермонт, исполнительный директор по Африканским делам Совета национальной безопасности США, – мы увидим, как уже в ближайшие годы изменится структура мироустройства. И администрация Байдена полагает, что Африке тут будет принадлежать одна из решающих ролей».
На саммит в Вашингтон позвали всех. Ну, естественно, кроме Буркина-Фасо, Гвинеи, Мали и Судана. Приехал президент Конго, у которого повстанцы из «Движения 23 марта» выкашивают людей сотнями, премьер Эфиопии, только что подписавший довольно зыбкое соглашение с неспокойным штатом Тыграй, и даже президент Экваториальной Гвинеи Теодоро Мбасого, человек, совершенно не держащийся за власть с 1979 года – это рекорд среди здравствующих глав государств. А что делать, если люди голосуют? На последних выборах он собрал 94,9 процента голосов. Штаты, конечно, поворчали, назвали выборы симулякром, но на саммит пригласили.
Молли Фи, сотрудница африканского отдела госдепартамента, считает, что если и пригласили тех, с кем отношения не очень, это означает, что у президента есть понимание того, что «надо наконец в результате серьезной дискуссии довести до ума законодательный акт AGOA «Развитие Африки», принятый в США в 2000 году. Он должен стимулировать торговлю, дать африканцам расширенные возможности для развития, а в обмен, к 2025 году, вообще привести к снятию таможенных барьеров».
Минувшим летом США обнародовали новую концепцию региональной политики под названием «Африка». Ее задача в том, чтобы принципиально пересмотреть смысл присутствия США на континенте, а именно в Субсахарной, «чёрной» Африке и противостоять растущему влиянию там Китая и России.
Китай, первый в мире инвестор в развивающиеся (и не очень) страны и в Африку, присутствует повсеместно, особенно там, где что-то лежит в недрах.
Россия в последние годы усилила свое присутствие – и военное, и политическое –, укрепив связи в первую очередь с теми странами, которые в начале марта решили не отдавать свои голоса ООН в поддержку резолюции, осуждающей Россию.
Когда в Вашингтоне пришло понимание того, что «мы их теряем», на континент этим летом был командирован целый Блинкен, который сделал вывод о том, что с Африкой действительно стоит установить «настоящие партнерские отношения», а то в некоторых странах они там уже ходят с российскими триколорами.
После этого в американском истеблишменте начались перестановки и назначения, которые в дипломатии принято называть «сигналами». А именно сигналами смены тональности в отношении Африки. Многих специалистов по континенту Байден призвал на передовую.
Саманта Пауэрс возглавила Агентство международного развития – это высший орган США, занимающийся, помимо госдепа, отношениями с другими странами. Дана Бэнкс, дипломат, проработавшая в ЮАР, вошла в Совет национальной безопасности. А главное, Линда Томас-Гринфилд стала представителем США в ООН. Она работала в посольствах США во многих африканских странах, была послом в Либерии и при Обаме стала заместителем госсекретаря по африканским вопросам. Потом Трамп отправил ее за кулисы, и вот ее таланты пригодились при Байдене.
Американский президент решил сыграть на защите фундаментальных ценностей: справедливое управление, демократия, защита прав человека, «особенно женщин и девушек, представителей сексуальных меньшинств, инвалидов, всякого рода нетрадиционных этнических и религиозных общин». Не все африканские лидеры с радостью откликнулись на такие инициативы, особенно в той части, что касается представителей секс-меньшинств. Но Байден не настаивает, держит дистанцию и демонстрирует, что не вмешивается в толкование народных традиций.
Главная идея американского президента, которую озвучили на этом саммите, принятие Африки – в лице Африканского союза – в «двадцатку» и предоставление ей постоянного кресла в Совете безопасности ООН. Что касается G20, то в ближайшие недели США начинают переговоры с Индией, которая становится председателем организации в 2023 году.
«Нам нужны голоса африканских стран во всех международных дискуссиях, будь то мировая экономика, демократия, государственное управление, климат, здравоохранение или безопасность, – говорит Джадд Девермонт. – Для этого необходимо, чтобы представители Африки занимали постоянные кресла во всех международных организациях и конференциях».
А дальше встает вопрос: насколько все это потянет сама Африка, где здесь ее интересы?
Политолог Серинь Бамба Гайе, профессор Института Лаваля в Квебеке, считает, что «исторические точки отсчета африканцев, особенно из стран к югу от Сахары, отличаются от западных. Для Запада все считается от итогов Второй мировой войны, а для африканцев – от окончания холодной войны. Многие страны получали поддержку от СССР, который помогал им освобождаться от западного влияния. И эти отношения с постсоветским пространством так до сих пор и сохраняются. Сегодня им ни в коем случае нельзя принимать жесткую позицию той или иной стороны».
Но сейчас вообще сложно понять, как Африка может выступить с единой позиции в той же «двадцатке» или в ООН. Противоречия между странами возникли даже в подходах к борьбе с пандемией. А выработка общей позиции, допустим, по Украине запросто приведет к ситуации, при которой страны официально встанут по разные стороны конфликта.