Анализируем ее последствия для региона и на глобальном уровне.
Вне всякого сомнения, подписание в Пекине соглашения о нормализации отношений между Саудовской Аравией и Ираном является ключевым, поворотным событием в современной истории Ближнего Востока. Его значение вполне сравнимо с Кемп-дэвидскими соглашениями 1979 года или с «соглашениями Авраама» 2020 года. Оно будет иметь многоплановые последствия как на региональном, так и на глобальном уровнях. Попробуем проанализировать их.
jaunnews.com
Итак, что на уровне региона?
На поверхности – безусловная победа Ирана и арабов и проигрыш Израиля. Тегеран сделал еще один, принципиально важный шаг на пути полного преодоления международной изоляции и, в частности, открыл себе путь к качественному изменению отношений с арабским миром в целом.
Израиль, переживающий самый глубокий кризис за всю историю своего существования, утратил стратегическую инициативу и теперь вынужден действовать в режиме реагирования на внешние вызовы. Поле для маневра перед ним быстро сужается.
Арабы, напротив, получают дополнительные возможности и степени свободы для маневров и эффективной игры с тремя неарабскими полюсами в регионе (Иран, Израиль, Турция).
Оценивая перспективы развития региональной ситуации в целом, следует прежде всего отметить, что ирано-саудовская нормализация делает более реальной перспективу прокладки двух параллельных мостов между Заливом и Турцией, о которых мы недавно писали: в аравийском и иранском направлениях.
Это, в свою очередь, создает предпосылки для формирования арабо-турецко-иранского (исламского) треугольника и, соответственно, «маргинализации» Израиля. По сути, речь идет о возможности краха плана создания суннитско-израильской антииранской коалиции (Израиль – арабы – Турция), лежащего в основе «соглашений Авраама». В пользу такого предположения говорят и продолжающиеся уже более десяти недель беспорядки в еврейском государстве, и признаки нового ухудшения отношений между Тель-Авивом и Анкарой из-за агрессивных антипалестинских позиций крайне правых членов нынешнего правительства Нетаньяху. Сюда же можно добавить и фактический крах планов на подключение Эр-Рияда к «соглашениям Авраама».
Если тенденция развития регионального баланса действительно такова, то это дает арабскому полюсу дополнительные возможности для маневра. Речь может идти о создании «двуединого» арабского ядра (например, КСА – ОАЭ), две части которого будут способны вести две параллельные партии: например, Эр-Рияд – с Тегераном, а Абу-Даби – с Тель-Авивом. При этом саудовцы могут сосредоточиться на решении спорных арабо-иранских проблем, среди которых Йемен, Ливан, Сирия, Ирак. Что же касается эмиратцев, то их зоной ответственности может стать поддержание и развитие отношений с Израилем с прицелом на формирование арабских гарантий безопасности для него.
Действительно, нормализация отношений между двумя берегами Залива даст надежду на прекращение затяжного конфликта в Йемене, а также длительного и изнуряющего политического кризиса в Ливане. Вместе с тем для решения сирийской и иракской проблем потребуется тесное взаимодействие с Турцией, что естественным образом укрепит исламский треугольник и поставит Израиль в еще более неприятное положение.
В этих условиях единственным региональным «утешителем» для израильтян могут стать Эмираты, которые сумели создать очень разветвленную и эффективную сеть связей и влияния на Ближнем Востоке и не только. Им вполне было бы под силу возглавить кампанию по мобилизации усилий арабов с целью не допустить полного краха Израиля (что способно вызвать катастрофические последствия для всех). Следуя этой логике, вполне допустимо предположить, что через какое-то не слишком продолжительное время арабы в лице Эмиратов предложат Тель-Авиву собственную программу «нормализации», гораздо более сбалансированную с точки зрения интересов арабского мира, а главное – предусматривающую систему израильских обязательств перед арабскими партнерами (чего не было никогда за всю историю существования еврейского государства).
Несколько упрощая, можно ту же мысль сформулировать иначе: арабы могут взять на себя роль гарантов безопасности Израиля перед лицом иранской угрозы во всех ее проявлениях (будь то непосредственно военный и ядерный потенциал ИРИ, либо ливанская Хизбалла, палестинские «радикалы» – ХАМАС и пр., силы КСИР в Сирии и Ираке). Определение существа и надежности этих гарантий – дело будущего. Но логика толкает к выводу: арабы хотели бы быть сдерживающим фактором для Ирана в интересах всего региона и Израиля в том числе.
В обмен на это Израиль должен будет взять на себя четкие обязательства, учитывающие интересы арабов. Их содержание – также вопрос будущего. Но в основе должен лежать юридически оформленный отказ от превентивных односторонних действий (в израильской трактовке – от безусловного и неограниченного права на самооборону).
Результатом может стать складывание региональной архитектуры безопасности на основе двух осей: арабо-иранской и арабо-израильской. В идеале эта конструкция должна бы быть дополнена экономическим и инфраструктурным (транспортным) контуром, замкнутым на Турцию, которая также могла бы быть интегрирована в региональную формулу стабильности в качестве балансира между Ираном и Израилем.
Таким образом в конечном итоге может быть сформирована система, органично включающая в себя три неарабских полюса, баланс между которыми поддерживался бы из Аравии. Набор инструментов такого управления должен включать в себя: механизмы «соглашений Авраама» с Израилем (которые предстоит усовершенствовать); систему экономических, инфраструктурных, а также военно-политических отношений с Турцией (создание которой уже начато и которую предстоит достроить); систему отношений с Ираном (которую предстоит создать заново).