Байден все-таки едет

Традиционно от направления и содержания ближневосточной стратегии США зависит практически всё в регионе. Это та тема, вокруг которой разыгрываются все комбинации, создаются коалиции, возникают конфликты и т.п.

Однако за полтора года, прошедшие с начала президентства Байдена, генеральная американская тема так и не задана. За это время на Ближнем Востоке накопилось множество проблем, каждой из которых американцы так или иначе занимаются, но целостной картины из такой мозаики не складывается.

Поэтому неудивительно, что байденовского визита ждут с нетерпением все. Тем более, что его сроки переносились. Словом, можно было бы сказать, что «весь мир (или хотя бы весь регион) замер в ожидании приезда Байдена»…

Но все оказывается не так. Регион отнюдь не замер. Напротив, активность местных политиков, королей, президентов, глав правительств, дипломатов, наверное, никогда не была столь высока. Все повидались и провели переговоры со всеми, и не по одному разу.

И что замечательно: эту активность нельзя сравнить с лихорадкой перед большим событием, когда в спешке «сверяют часы», допечатывают документы, расставляют столы и стулья, прилаживают флаги, проверяют работу микрофонов и кондиционеров, наличие воды в кулерах… Такая ажитация накануне приезда «хозяина» осталась в прошлом. Теперь же все выглядит по-иному.

А именно: президента США ждут не как «директора», который информирует о стратегических целях, дает ценные указания, обязательные к исполнению, и распределяет роли. Его ждут как партнера, которому будут предложены варианты взаимодействия и условия сотрудничества.

В этом и заключается главная особенность «исторического» визита Байдена: Америка утратила инициативу. Не она предлагает и располагает. Не она формирует повестку. И глава Белого дома едет на Ближний Восток, не зная заранее результатов своих переговоров там. Такое, действительно, происходит впервые за многие и многие годы, если не десятки лет.

Видимо, чтобы снять это ощущение, Байден в преддверии своей поездки опубликовал статью, в которой сделал попытку изложить собственную повестку. Ее тезисы уже много раз цитировались, поэтому нет необходимости на них останавливаться подробно. Однако несколько замечаний сделать все-таки будет уместным.

Байден настаивает на том, что нынешнее состояние ближневосточного региона гораздо более спокойно и мирно, нежели ранее. При этом он указывает на снижение террористической активности в Ираке, восстановление единства арабских стран Залива, перемирие в Йемене, изоляцию Ирана, предотвращение крупномасштабной войны в Газе и возобновление прямого диалога между высшим руководством Палестины и Израиля. Все это, по уверению Байдена, есть заслуга США.

Для американской публики такое описание ситуации, может быть, и приемлемо. Однако любой более или менее серьезный анализ меняет картину.

Дело в том, что практически все перечисленные президентом США позиции в значительной степени завязаны на Иран. И ни на одном из этих треков не могло и не может быть никаких существенных изменений без согласия на то со стороны Тегерана. И прежде всего в Ираке и Йемене.

Неужели в Вашингтоне и впрямь полагают, что уход Муктады ас-Садра из иракского парламента – это результат американской дипломатии? Или что йеменские хуситы пошли на перемирие в благодарность за удаление их из американского списка террористов? Или что Хамас в Газе неожиданно согласился на американские уговоры не продолжать ракетные обстрелы израильских городов?

Думается, что все это было бы невозможно, если бы на то не было воли Ирана.

Но ведь он же «в изоляции», утверждает Байден.

О какой изоляции может идти речь, если президент Ирана посещает Оман, обменивается визитами с эмиром Катара, а в Багдаде вовсю идет подготовка к встрече министров иностранных дел ИРИ и КСА с целью восстановления полномасштабных отношений? И если сразу после визита американского лидера в Залив в Тегеран намерен прибыть президент Турции Реждеп Эрдоган?

Нет никакой «изоляции» Ирана. Более того, если согласиться с мнением Байдена и признать все перечисленные им американские успехи и достижения, то логика потребует признать также, что всего этого США могли добиться исключительно опираясь на весьма тесное и доверительное сотрудничество с Тегераном.

Ибо, повторим – на сегодняшнем Ближнем Востоке ничего подобного невозможно получить без согласия Ирана.

И это прекрасно знают и из этого исходят все региональные игроки. И вокруг этого непреложного факта выстраивается вся региональная конструкция – а не вокруг той или иной американской доктрины, как то было раньше.

Усилиями сменяющих друг друга американских администраций Иран стал не только «пороговой» ядерной державой и обзавелся собственными ракетами, но сумел создать крепкие плацдармы в арабском мире (Ирак, Ливан, Сирия, Йемен), наладить прочные торговые и политические отношения (Катар, Оман, Сирия, Газа, отчасти – ОАЭ и ПНА на Западном берегу Иордана). Иранские военные корабли уже вышли за пределы Персидского залива и освоились в Красном море. А в скором времени выйдут на просторы Мирового океана (объявлено об учениях в Венесуэле, где иранцы будут участвовать вместе с Россией и Китаем).

Словом, Иран, как фактор влияния, сравнялся в регионе с США. И это перевело Ближний Восток в совершенно новое качество. Он более не пассивный объект американской (или любой другой) политики, но некий коллективный субъект. Он приобрел внутреннюю, самостоятельную динамику развития, управлять которой Белый дом (во всяком случае, при нынешнем хозяине) не в состоянии.

Это значит, что здесь Байдена будут не только и не столько слушать, сколько требовать от него встроить Америку в складывающуюся региональную архитектуру. А она, как мы уже предполагали, складывается вокруг нескольких центров силы: трех неарабских (Тель-Авив – Тегеран – Анкара) и одного арабского, который, по-видимому, будет неоднородным. Ему еще предстоит сформироваться на основе конкуренции Эр-Рияда и Абу-Даби с участием Каира и Багдада.

В этих условиях единственное, на что США действительно могут влиять – это как раз конкуренция в арабском лагере. Но и тут никаких единоличных решений Вашингтон принимать уже не может: ему не позволят это ни Тель-Авив, ни Анкара, ни сами арабы. Поскольку все они отлично понимают: Америке сейчас не до тонкостей ближневосточных раскладов. Она в них вникать не станет. А значит неизбежно наделает ошибок, последствия которых придется расхлебывать не один год. Авантюры в Ираке, Сирии, Ливии, Афганистане тому классические примеры. Повторения не хочет никто.

Поэтому можно полагать, что основным содержанием ближневосточного визита Байдена станет, во-первых, попытка вернуть доверие арабов, прежде всего, Эр-Рияда. При этом следует учитывать, что главное требование, сформулированное арабскими странами Залива – это их полноправное участие в работе над «ядерной сделкой» с ИРИ. А реализация этого требования логически влечет за собой вытеснение США из процесса – хотя бы потому, что Тегеран последовательно настаивает на том, что вопросы безопасности Залива касаются только прибрежных государств и никакие внерегиональные силы сюда допущены быть не должны.

Этот тезис, настойчиво повторяемый Ираном, как представляется, встречает понимание и молчаливое согласие арабов. И можно с достаточной долей уверенности утверждать, что именно таково их видение «ближневосточного НАТО», о котором в преддверии визита Байдена упомянул иорданский монарх Абдулла II.

В США этот проект видят как формализованный американо-израильско-суннитский союз против Ирана. Но арабским странам Залива региональный блок нужен прежде всего для закрепления, институционализации арабского центра силы в регионе, а отнюдь не для того, чтобы легитимировать присутствие здесь США и Израиля и дать им право вето при решении региональных проблем. Это, кстати, понимают в Тель-Авиве, где совсем не мечтают связать себя союзными обязательствами ни с арабами (какими бы дружественными они ни были), ни с Вашингтоном.

Так что на этом направлении Байдену предстоит очень непростой диалог.

Не меньше сложностей, по-видимому, ожидает его и при обсуждении другой проблемы – «стабилизации» мирового энергорынка на фоне последствий российской спецопераций на Украине.

Речь тут идет о том, чтобы убедить арабов (в основном КСА) нарастить нефтедобычу, чтобы «наказать» Москву.

Технически эта задача не представляется невыполнимой. Несмотря на растиражированное мнение французского президента Макрона, саудовские мощности едва ли работают «на пределе».

Вопрос не в том, чтобы быстро нарастить добычу. Для арабов вопрос заключается в гарантиях долгосрочного спроса. Ведь «зеленую повестку» еще никто не отменял, а она, будучи принята на самом высоком международном уровне, ориентирует нефтедобывающие страны на неуклонное снижение спроса на «черное золото».

Если перспективы остаются прежними, и спрос будет сокращаться, то у арабов нет никаких оснований открывать свои краны. Им нужны долгосрочные контракты, а не разовые «гешефты».

Так вот, в этих условиях вполне можно предположить, что в ответ на пожелания Байдена ему предложат выйти из парижских соглашений (как это сделал его предшественник Дональд Трамп). Такой шаг говорил бы о серьезности Вашингтона восстановить мировой рынок нефти и дал бы арабским экспортерам резон приступить к наращиванию добычи.

Но пойдет ли Байден на такое? Возьмет ли он на себя ответственность за полный отказ от основ своей политической программы?

Исключать такого нельзя, учитывая, что ответственность можно свалить на Путина: мол, это из-за него приходится отказываться от самого дорогого…

Такой финт вероятен. И тут крайне важно, дадут ли арабы убедить себя. Ведь сам же Байден уже продемонстрировал, с какой легкостью вновь избранный президент США перечеркивает решения предшественника. Трамп вывел США из Парижских соглашений, а Байден вернул все назад. Но если Байден повторит действия Трампа – где гарантии, что его сменщик не повторит действия самого Байдена?

Так что, с какой стороны ни посмотреть, на Ближнем Востоке президенту США предстоит весьма щекотливая миссия: вернуть хотя бы отчасти доверие со стороны стран региона и смириться с утратой роли всемогущего гегемона.