Катастрофическое землетрясение, обрушившееся на Турцию и Сирию, по-видимому, может привести к существенным геополитическим сдвигам. Вернее, сделать их более очевидными.
Оставаясь в рамках гипотезы, на которой мы строим свой анализ – формирование на Ближнем Востоке самостоятельной региональной структуры, основанной на трех неарабских полюсах (Израиль, Турция, Иран) и одном многостороннем арабском полюсе с центром в Персидском заливе (ОАЭ, КСА, Египет плюс Катар), – можно предположить, что основным содержанием современного этапа является усиление арабского полюса и формирование турецко-арабской оси.
Возникновение предпосылок к этому можно проследить с конца прошлого года. Тогда турецкий президент Эрдоган предложил провести встречу с сирийским лидером Асадом. На фоне разгоравшихся протестов в Иране это читалось, в частности, как намерение Анкары воспользоваться ослаблением Тегерана для изменения баланса сил в Сирии в свою пользу.
Однако уже тогда было понятно, что сирийский ландшафт определяется не только Россией, Ираном и Турцией; арабские страны Залива (в частности, ОАЭ) также начали наращивать свое влияние в Дамаске. Поэтому стремление Эрдогана нормализовать отношения с Асадом означало также и его предложение арабам Залива превратить Сирию в мост, соединяющий Турцию и Аравию, что, помимо прочего, служило бы достаточной гарантией против усиления здесь Ирана.
Крайне примечательно, что эта идея была озвучена Эрдоганом буквально через несколько дней после землетрясения. В выступлении, транслировавшемся 14 февраля и посвященном первой оценке ущерба, нанесенного катастрофой, он, помимо прочего, заявил, что Турция и государства Залива являются «центральной осью безопасности и стабильности в регионе». При этом он подчеркнул, что Турция «придает огромное значение созданию транспортной инфраструктуры и сети железных дорог, которые свяжут регион Залива с Европой и Азией через Турцию».
Думается, что этот тезис был сформулирован вне связи с землетрясением и являлся важнейшей частью турецкого видения будущего региона. Такое предположение выглядит тем более убедительным, если учесть, что в декабре 2022 года произошло ключевое событие – визит лидера КНР Си Цзиньпина в Саудовскую Аравию. Здесь прошли три китайско-арабских саммита в форматах КНР-КСА, КНР-ССАГПЗ, КНР-ЛАГ. Их результатом стало превращение арабского полюса на Ближнем Востоке в ведущего партнера Китая в регионе. В свете этого дополнение китайско-аравийского формата турецко-аравийской осью выглядит совершенно логичным.
Создание такой конфигурации сулит значительные выгоды и туркам, и арабам. Она позволит перехватить инициативу у конкурентов (Иран и Израиль) и заложить прочную основу под будущий суннитский арабо-турецкий союз, опирающийся на китайскую мощь. Такой союз способен стать несущей конструкцией региональной архитектуры, к которой все остальные (будь то Тегеран, Тель-Авив, Москва, Вашингтон или Брюссель) будут вынуждены приспосабливаться.
До сих пор были упомянуты лишь протесты в Иране, на фоне которых был выдвинут проект турецко-аравийской оси. Однако картину следует дополнить также и не менее значимыми беспорядками в Израиле. Приход к власти очередного правительства Нетаньяху привел к глубочайшему расколу в местном обществе, существенно ослабив израильский полюс, лишив его способности к инициативным действиям на региональной арене. Можно только гадать, волею каких сил стало возможным такое совпадение, но справедливости ради следует отметить: Израиль оказался в одиночестве перед лицом своих внутренних проблем… Поэтому остается открытым вопрос, допустимо ли рассматривать эту ситуацию, как косвенное доказательство заинтересованности неких внешних сил в том, чтобы план турецко-аравийской оси начал воплощаться в жизнь.
Однако землетрясение 6 февраля внесло в него существенные корректировки.
Первое, о чем может идти речь, – это статус сторон (имеются в виду Турция, с одной стороны, и арабы – с другой). Изначально все выглядело так, будто сильная и вполне уверенная в себе Турция протягивает руку партнерам, которые наращивают свой потенциал и ищут в своем окружении надежного и перспективного союзника.
Но после землетрясения, которое, конечно же, ослабило Турцию (истинные масштабы ущерба еще предстоит оценить), картина обрела иные оттенки. Турки потеряли темп.
Это заметно прежде всего на сирийском направлении, где арабы очень быстро начали наращивать свою активность. И если изначально Турция своей инициативой нормализации с Асадом вела игру, к которой могли подключаться арабы, то теперь арабы перехватили инициативу. В Дамаске у Асада побывало множество видных представителей арабского мира, среди которых нужно отметить глав МИД КСА и Египта. Сам сирийский президент нанес визит в Оман. О скором открытии сирийского посольства заговорили в Катаре. Наконец, фактически начат процесс возвращения САР в лоно «арабской семьи», в ЛАГ.
Процесс этот выглядит как стремительная «арабизация» Сирии, тогда как Эрдоган явно хотел сделать своего соседа более «турецким». Но сейчас уже ясно, что во взаимодействии с Анкарой Асад получил новые степени свободы: он более не зависит от доброго намерения Эрдогана вывести Дамаск из международной изоляции. Этой изоляции уже фактически нет. То есть первый, ключевой шаг в эрдогановской стратегии формирования оси с Заливом – нормализацию отношений с Дамаском – турки из-за землетрясения оказались вынуждены пропустить. И конечно же, теперь уже не может быть и речи о каких-то турецких угрозах провести очередную военную операцию на сирийской территории.
Все это ведет (уже привело) к тому, что отныне Асад имеет основания смотреть на Эрдогана хотя бы чуть-чуть свысока, и не исключено, что турецкого лидера могут попросить «подождать в передней», пока его сирийский коллега вдоволь наговорится со своими арабскими братьями. Или с иранскими.
Ведь Дамаск отнюдь не намерен отказываться от партнерства с Тегераном. Да, в их отношениях не все гладко, и до сих пор не состоялся давно анонсированный визит президента Раиси в САР. Но весьма тесные контакты сохраняются, а в последнее время появилась информация о поставках сирийцам иранских систем ПВО. И едва ли стоит полагать, что иранцы будут спокойно взирать со стороны, как турки и арабы вовлекают Дамаск в свою игру (хотя в Тегеране и заявляли, что от души приветствуют и возможную встречу Эрдогана с Асадом, и перспективы восстановления отношений Сирии с арабским миром).
Наконец, нельзя забывать, что именно в тот самый день 14 февраля, когда Эрдоган заявил о намерении создать турецко-аравийскую ось, президент Ирана Раиси прибыл в Китай. Здесь он, по-видимому, договорился о начале практической реализации программы стратегического сотрудничества между ИРИ и КНР. То есть, наряду с аравийским, появляется и иранский хаб на Ближнем Востоке. А это значит, что проект цепочки Китай-Аравия-Сирия-Турция теперь может обрести конкурента в виде проекта Китай-Иран-Сирия. Конечно, и этот второй проект может быть дополнен Турцией. Но в этом случае Анкаре придется переключаться на партнерство с Тегераном, отвернувшись от арабов. И сделать это будет крайне затруднительно, учитывая ту роль, которую арабы забрали себе в Дамаске.
Все это, конечно же, неясные пока перспективы, ибо никаких хабов, мостов, осей в действительности не существует. Речь идет о тенденциях, стратегических направлениях. Но цена ошибки на этапе перспективного планирования и стратегического выбора весьма высока. Поэтому имеет смысл рассмотреть различные варианты.
Первый – ось Анкара-Дамаск-Аравия. Экономические, транспортные и т.п. выгоды достаточно очевидны. А с точки зрения геополитики важно, что такая конструкция дает свободу маневра между двумя другими региональными полюсами – Ираном и Израилем. С другой стороны, сирийское звено делает эту цепочку уязвимой: и Тегеран, и Тель-Авив могут в любой момент так или иначе дестабилизировать его.
Чтобы избежать этого риска, турки и арабы могут взять курс на создание военно-политического союза с целью гарантировать стабильность Сирии (на это и намекал Эрдоган). Теоретически такой союз способен стать ядром, вокруг которого в будущем сможет сформироваться более широкий альянс с участием региональных государств. Если развитие ситуации пойдет в этом направлении, это станет свидетельством того, что Ближний Восток действительно получил статус субъектности на мировой арене.
Но возможно и иное развитие ситуации, к которому подталкивает исторический опыт: взаимное недоверие и внешнее воздействие не позволят региональным игрокам взять всю полноту ответственности за будущее региона на себя, и Ближний Восток вернется к своему традиционному статусу объекта на игровом поле.
Второй вариант – Анкара-Дамаск-Тегеран. Он выглядит менее жизнеспособным и еще более уязвимым, ибо его реализация приведет к быстрому сплочению арабо-израильского альянса под эгидой США. Итогом станет уверенная деградация региона, его скатывание к очередному этапу конфронтации.
Но почему бы не предположить возможность совмещения двух этих вариантов, то есть формирования структуры Анкара-Дамаск-Аравия/Тегеран? Ведь, в конце концов, Аравия и Иран – это все тот же Залив, а турки, арабы и иранцы – все те же мусульмане… Да и на входе в обоих случаях – все тот же Китай.
В теории такой вариант выглядит неплохо и даже перспективно. Тем более что арабы и иранцы чрезвычайно настойчиво демонстрируют готовность начать процесс нормализации своих отношений. Конечно, пока дальше разговоров и полуофициальных, полуподпольных контактов дело не продвигается. Но тем не менее явное снижение напряженности в Ираке и Йемене, постепенное вовлечение арабских участников в переговоры по «ядерной сделке» свидетельствуют в пользу гипотезы о возможности преодоления арабо-иранских противоречий.
Однако на практике перспектива появления такой конструкции приведет к вытеснению Израиля из региональной экономики, инфраструктуры и, как следствие, большой политики. Для Тель-Авива это представляет угрозу не меньшую, чем иранская ядерная бомба. А значит, там предпримут все возможное и невозможное, задействуют все рычаги воздействия на Вашингтон, чтобы исключить такой сценарий. Кстати, Нетаньяху уже заявил о своем твердом намерении добиться нормализации отношений с Саудовской Аравией, что, естественно, сделает невозможным саудовско-иранское сближение.
Этот краткий обзор показывает, что глубинные геополитические сдвиги на Ближнем Востоке продолжаются. И ключевой точкой при этом остается Сирия. Именно за влияние на Дамаск будет разворачиваться основная борьба в ближайшее время.
Для России это сулит значительные выгоды – в случае если она сможет по-прежнему сохранять прочные связи с Сирией. И вполне вероятно, что ослабление Турции в результате землетрясения сыграет нам на руку, поскольку Анкара на время утратила способность к активным инициативным действиям в регионе и поэтому очень нуждается в поддержке и страховке перед лицом активизации Ирана и давления арабов. В этих условиях перед Россией открываются новые возможности для того, чтобы управлять балансом интересов и влияния региональных игроков на Дамаск.