Похоже, политические повороты на 180° входят в моду на Ближнем Востоке.
Начало положил президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган, выступив с инициативой встречи со своим «заклятым братом» Башаром Асадом. Теперь же пришла очередь Беньямина Нетаньяху – нового-старого премьер-министра Израиля. Ему тоже, судя по всему, придется совершить впечатляющий кульбит: превратиться из непримиримого противника ядерной сделки с Ираном в ее промоутера.
dnyuz.com
В последние дни 2022 года на сайте катарской Аль-Джазиры была опубликована статья, в которой со ссылками на израильских экспертов обосновывается поистине «революционный» тезис: возвращение к ядерному соглашению с Ираном – стратегический интерес Израиля. Более того, в материале утверждается, что задачу по восстановлению старой или даже по заключению новой «ядерной сделки» придется выполнять никому иному как Нетаньяху, последовательному противнику самой идеи каких бы то ни было сделок с Тегераном и ярому стороннику решения президента США Дональда Трампа о выходе Вашингтона из СВПД. При этом любопытна одна деталь: по данным Аль-Джазиры, на восстановлении СВПД настаивает все разведывательное сообщество Израиля за исключением Моссада (внешней разведки), который высказывается в пользу заключения нового соглашения с Тегераном…
Так что же происходит? Почему Тель-Авив готовится менять курс?
Прежде всего вспомним, что в течение 2022 года в Израиле был проведен целый ряд масштабных военных учений, в том числе, с участием американцев. И в итоге, по-видимому, был сделан вывод, что военное решение иранской ядерной проблемы еврейскому государству не по силам. Тем более, что действовать ему придется, скорее всего, в одиночку. Ведь США и Запад в целом полностью поглощены Украиной и Тайванем. Они не намерены брать на себя бремя еще одной войны (открытой или потенциальной) – с Ираном. А война с ним – если она будет – превратится в настоящий кошмар: тут будут и очередная палестинская интифада, и ракетные удары по израильским городам с территории Газы и Ливана, и блокада Ормузского пролива, и атаки дронов с территории Йемена и Ирака, и террористические акты по всему миру… Это – не говоря о возможных прямых военных действиях с участием иранских вооруженных сил, включая Корпус стражей Исламской революции… Короче, мало не покажется никому. Но главной жертвой в этой ситуации станет Израиль.
На этом фоне паралич, в котором оказались переговоры по ядерной сделке, дает Ирану возможность наращивать усилия по обогащению урана. Согласно очередной порции разведданных, Тегеран находится «в нескольких неделях» от получения урана необходимой степени обогащения и в количествах, нужных для производства ядерного оружия. Хотя новость эта не нова (об этих «нескольких неделях» ЦРУ и Моссад чуть ли не каждый год предупреждают власти и общественность), тем не менее логика требует сдержать прогресс иранской ядерной программы. Именно – сдержать, поскольку о том, чтобы остановить ее, речь уже даже не заводят. И единственным тормозом может и должна стать «сделка».
Крайне показательно, что именно эта логика была заявлена администрацией Барака Обамы, когда он шел к СВПД, и именно ее беспощадно критиковал Нетаньяху. Однако сегодня все перевернулось, и уже Нетаньяху стоит перед необходимостью «тормозить» Иран с помощью возрожденного СВПД. Как это получилось?
Дело, как представляется, в том, что в 2015 году расчет Обамы, по-видимому, строился на том, что Иран, получив статус «пороговой державы» и вместе с ним – ослабление санкций, довольно быстро нормализует свои отношения с Вашингтоном, за чем последует перерождение режима в Тегеране. В результате Америка получит нового мощного союзника, да еще и «порогового», то есть такого, которого можно в любой удобный момент сделать ядерным (тот самый «ответственный игрок», о котором мечтает Киссинджер). И все это – на южных рубежах России.
Для Израиля такой сценарий был неприемлем. Антироссийская зацикленность Вашингтона для Тель-Авива была (и остается) чуждой. Его интересует только собственная безопасность. А в игре Обамы она приносилась в жертву. Центральное место в американской стратегии в регионе отводилось Ирану, на что Израиль согласиться не мог.
Поэтому решение сменившего Обаму в Белом доме Дональда Трампа о выходе США из СВПД было с ликованием встречено правительством Нетаньяху. Оно возвращало еврейское государство в фокус американской ближневосточной политики. Конечно, оно никак не повлияло (и не могло повлиять) на развитие ядерной программы ИРИ. Но зато оно проложило путь к Соглашениям Авраама – нормализации отношений Израиля с рядом арабских государств. Что, в свою очередь, заложило основы для прямого ответственного, не зависящего от посредников, диалога между Тель-Авивом и ведущими региональными игроками, включая Тегеран.
Здесь речь идет как раз о том процессе «суверенизации» Ближнего Востока, о котором мы неоднократно говорили. Регион стремится к тому, чтобы его стабильность и безопасность приобрели самоценность, а не были, как прежде, функцией от глобальной игры Вашингтона, Москвы, Брюсселя, Пекина. Это возможно только в том случае, если ведущие региональные державы создадут собственную систему взаимоотношений и возьмут на себя ответственность за поддержание региональных балансов, не делегируя это право кому бы то ни было.
Думается, что именно в этой «суверенизации» и кроется принципиальное отличие нынешней ситуации от того, что было в 2015 году. И это, возможно, позволит понять и оценить поворот на 180°, который, вероятно, предстоит совершить Беньямину Нетаньяху. Тем более, что поворот этот не сводится лишь к тому, что израильский премьер может потребовать от Вашингтона скорейшего восстановления СВПД. Не исключено, что он выдвинет некий вариант совершенно новой сделки, сторонами которой будут уже не США и ИРИ, а Иран и Израиль.
Ведь, если посмотреть трезво, то возобновление СВПД от 2015 года может не произойти, например, из-за вероятного желания Запада исключить из процесса Россию. Американцы и европейцы вполне могут заявить о своем отказе ставить подписи под документом глобального значения вместе с Москвой. С другой стороны, в условиях СВО на Украине требования Запада к Ирану значительно «обогатились», в частности, за счет темы беспилотников и российско-иранского военно-технического сотрудничества в целом. Это означает, что сегодняшняя «начинка» СВПД может сильно отличаться от того, что содержалось в изначальном тексте 2015 года, и даже от тех документов, что были согласованы в ходе венских переговоров 2022 года.
В этом же контексте следует указать и на явное нежелание администрации Джо Байдена возвращаться к активной работе над СВПД, тем более в момент, когда Белый дом и весь коллективный Запад выступили с однозначной поддержкой протестного движения в ИРИ.
Все это в совокупности ставит под большой вопрос перспективы восстановления СВПД: слишком много новых вводных, которые могут не устроить любого из участников, будь то США, ЕС, Иран, Россия или Китай. Отсюда напрашивается логичный вывод: нужно брать курс на новую сделку с Ираном, основанную на иной системе целей и приоритетов, нежели «старый добрый» СВПД. На место глобальной логике должна придти логика региональная. Ведь, в конце концов, иранское ядерное оружие – это проблема прежде всего его непосредственных соседей: израильтян и арабов.
И тут следует обратить внимание на высказывание главы МИД Саудовской Аравии Фейсала бен Фархана о том, что в случае если Иран обзаведется «ядерным оружием, готовым к применению», арабские государства Залива предпримут действия для обеспечения собственной безопасности.
Почему это важно?
Во-первых, потому что было использовано выражение «ядерное оружие, готовое к применению». То есть арабы исходят из того, что ядерное оружие как таковое у Ирана есть. Это значит, что все усилия международного сообщества не допустить этого, провалились.
Поэтому, во-вторых, теперь все зависит от готовности стран региона самостоятельно решить проблемы своей безопасности в условиях соседства с de facto ядерным Ираном. Либо договориться с Тегераном о том, что он возьмет на себя обязательства не применять это оружие, либо – обзавестись собственной атомной бомбой.
В-третьих, подчеркнем, что слова бен Фархана прозвучали буквально через несколько дней после арабо-китайского саммита в Эр-Рияде. И в связи с этим нельзя не вспомнить, что американская разведка уже неоднократно обнаруживала следы сотрудничества саудитов с китайцами в разработке то ракетных, а то и ядерных программ.
Учитывая все эти факторы, почему бы не предположить, что арабы Залива вслед за израильтянами махнули рукой на СВПД как на механизм эффективного сдерживания Ирана. Что они перестали понимать логику американских политических маневров на Ближнем Востоке, видя, что Вашингтон озабочен исключительно своим противостоянием с Москвой и Пекином. И что они, наконец, решили подхватить тренд на суверенизацию региона и принять активное участие в формировании регионального баланса сил.
Если это так, то вполне вероятно, что мы стоим на пороге появления не одной, а, как минимум, двух новых ближневосточных ядерных держав: Ирана и, скажем, Саудовской Аравии. Наряду с Израилем они вполне могут составить значительную часть «костяка» региональной системы безопасности. Насколько эта система будет устойчивой, эффективной, да и вообще жизнеспособной, – вопрос другой. Ведь в нее так или иначе придется вписывать и Турцию…
Однако опыт сосуществования ядерных Индии и Пакистана свидетельствует, скорее, в пользу жизнеспособности подобных ядерных балансов на региональном уровне.
В то же время нельзя ни на минуту забывать, что возникновение подобного баланса в непосредственной близости от российских границ создаст совершенно новую геополитическую реальность для нас. И одним из ключевых факторов эффективности российской политики на Ближнем Востоке может стать осознанное, целенаправленное взаимодействие не только с региональными державами, но и, в частности, с Китаем.